очень нудно 
38 
Утром проснулась от назойливого трезвона. Спросонья пошарила рукой по столу, чтобы выключить звонок. Ничего не обнаружила, и недовольно приоткрыла чуть слипшиеся веки, отыскивая причину беспокойства. С трудом догадалась, что шум издает не будильник, а сотовый. Пришлось встать. С трудом нашла его в кармане пиджака. И как только она его вчера не потеряла?
Недовольно просипела:
– Алло!
В ответ послышался жизнерадостный голос сестры:
– Таня, это ты? Голос-то пропила, что ли?
Никогда еще сестра не была так близка к правде. Татьяна упала в кресло, не вынеся неприятной дрожи в коленках. Посмотрела на аккуратно стоявшие у входа в номер босоножки и сразу вспомнила всё – ресторанчик, поцелуй Вадима, его стычку с Владимиром. При воспоминании о том, как Владимир довел до номера, снова стало дурно. Но еще хуже стало при мысли, что разделась она явно не сама.
Сестра, не подозревая о ее сверхвеселом самочувствии, продолжала беззаботно трещать:
– Ну, вот и все новости!
Татьяна принялась угнетенно размышлять: – какие новости? Она ничего не слышала! И, чтобы не попасть впросак, перешла в решительное наступление. Откашлявшись, сурово спросила:
– Настя, ты зачем дала мои координаты Вадиму? Поразвлечься захотелось?
Тон был такой, что Анастасия почувствовала себя малым неразумным ребятенком, чего с ней не бывало лет этак пятнадцать. Осторожно переспросила, стараясь не рассердить сестру еще больше:
– А что случилось? Он тебе надоедает?
Старшая сестра, не считая нужным отвечать на каверзные вопросы, резко посоветовала:
– Настя, я тебя очень прошу, занимайся своими делами и не суй свой длинный нос в мои. Ничего хорошего из этого не получается. Ну всё, пока!
Присмиревшая Настя тихо попрощалась и повесила трубку.
Татьяне стало стыдно. Зря она накинулась на сестру, та ведь хотела как лучше. А всё ее дурное настроение после вчерашних излишеств. Похмельный синдром?
Оделась и поплелась в столовую на завтрак, как на эшафот, до жути боясь встречи с Вадимом. Как она будет смотреть ему в лицо? Стыд-то какой! Может, не ходить? Она притормозила, готовая вернуться обратно в номер, но тут желудок свел голодный спазм такой силы, что ноги сами рванули в столовую, не желая считаться с сантиментами хозяйки.
У входа она кинула взгляд на их столик. Вадим уже сидел на своем месте и с угрюмым видом слушал навязчивый щебет Ларисы. Татьяна неловко плюхнулась рядом, стараясь не выдать своих чувств. Вадим внимательно посмотрел на ее бледное лицо.
– Как самочувствие?
Она кисло призналась:
– Могло быть и лучше.
Он понимающе кивнул и никак не прокомментировал ее слова. Зато оживилась соседка.
– Что, чудненько вчера погуляли? То я смотрю, у Татьяны видок такой пожамканный, будто она на травке кувыркалась. – Лариса развязно хихикнула.
Вадим негодующе посмотрел на невежу, но сказать ничего не успел, в разговор внезапно вмешался молчавший до этого Дмитрий Иванович.
– А вам никто никогда не говорил, дражайшая Лариса Петровна, что делать подобные замечания верх бестактности?
Та замерла от внезапности нападения, не нашлась, что ответить, и, непривычно покраснев, стала усиленно пережевывать заказанную ею паровую котлетку с овощным рагу.
Вадим закончил завтрак первым, но подождал, когда завтракать закончит Татьяна. Вместе с ней вышел в коридор. Взял под руку.
– Не спеши! Давай поговорим!
Она обречено кивнула, не в силах поднять на него смущенный взгляд.
На улице оглушительно громыхнуло. Небо затянуло черно-фиолетовыми грозовыми тучами, и на землю полился поток такой силы, будто наступил конец света. Татьяна поежилась от неприятного чувства полнейшей беспомощности. Стихия пугала, демонстрируя людям их ничтожность.
Вадим обвел взглядом фойе. Везде толпились люди.
– Где будет разговаривать? У тебя или у меня?
От этой сакраментальной фразы у нее повлажнели ладони, но она храбро заявила:
– Лучше у меня! – надеясь, что на своей территории будет чувствовать себя увереннее.
Он согласно кивнул, и они дружно прошли по устланному зеленой ковровой дорожкой коридору к ее номеру. Едва войдя, он тревожно оглянулся вокруг, ища кого-то глазами. Татьяна сразу догадалась, кого, и снова залилась ярким румянцем. Никого не обнаружив, не смог скрыть облегчения и улыбнулся. Прошел к окну, сел в глубокое кресло, вытянул ноги и хмуро спросил:
– Таня, кто это был?
Она заколебалась, не зная, что сказать. Наконец нашла нейтральное слово:
38 
