118 
Хм, и отчего мне кажется, что я тоже видел сей монументальный труд?..
«Северный собрат» только отмахнулся, продолжая царапать какие-то, только богам ведомые, пометки. Так что спрашивать опять пришлось Михшулу:
— Ну и что скажешь?
— Что-что… Знаете, ребята, я тут подумал… Один бог-покровитель — это, конечно, хорошо, но вот двое — еще лучше! Почему бы вам не помогать нам, скажем, так — по очереди?! С восхода и до полудня — Воконр, с полудня и до заката — Михшул. А потом, с заката и до полуночи — опять Воконр. Ну и соответственно с полуночи и до восхода — Михшул, а?
Боги, молча слушавшие мою речь, переглянулись и вдруг разулыбались так, словно нашли в чужом кармане особо ценную вещь.
— А ведь действительно… — протянул северный бог.
— Парень таки сечет… — не менее ошарашенно ответил его южный собрат.
— По рукам? — Воконр размашисто протянул руку своему оппоненту, едва не скинув меня с бревна.
Спорим, он нарочно это сделал?!
— По рукам! — широко улыбнулся и размашисто хлопнул по его ладони Михшул.
А я все же слетел со своего сиденья, получив таки локтем под дых.
— Теперь все? Я могу спать? — кое-как прохрипел я сквозь стиснутые зубы.
Боги, закончив обниматься и восторженно хлопать друг друга по плечам, посмотрели на меня, а потом Воконр, склонившись к уху своего товарища, тихо прошептал:
— Я тут неподалеку знаю один та-а-акой трактирчик! Наш человек держит!
Михшул хитро глянул на него и кивнул: пошли, мол. С легким хлопком ночные визитеры испарились. По всей видимости — в этот самый трактирчик. А я поднялся на ноги и душераздирающе зевнул. Глаза словно склеили изрядным количеством никра.
Пробравшись на ощупь к своему плащу, я молча рухнул на землю, проваливаясь в сон, как под воду. Спа-а-ать…
Костер на поляне ярко вспыхнул, стоявший в карауле оборотень вздрогнул, словно стряхивая какое-то оцепенение, и недоумевающе оглянулся по сторонам. В воздухе отчетливо витал какой-то странный посторонний запах. Но тут же, прежде чем он успел как следует принюхаться, коварный ночной ветер рванулся и вымел прочь все ароматы…
Утром я все благополучно выкинул из головы. Мало ли чего может присниться с устатку? Так и в чертоги Доргия прогуляться можно, а потом с пеной у рта доказывать, что сам Верховный байки тебе травил да вином угощал. Угу, только доказывать это придется в приюте для скорбных умом доброму дядечке-лекарю со всепонимающим выражением лица.
А оно мне надо, такое счастье? Мне и своего пока хватает…
Так что завтрак прошел в молчании — только в каком-то подавленном. Да еще эти косые взгляды на меня, любимого. И украдкой друг от дружки… Что это с ними с утра пораньше приключилось-то, а? Когда это я успел им в очередной раз дорожку перебежать? Со светлыми вечно так — никогда не знаешь, какой именно поступок покажется им странным или неправильным.
Мои размышления на тему моей с ними несовместимости прервал зычный приказ Вангара:
— По коням!
— И гронам, — добавил я, поднимаясь в седло Трима.
Похоже, наше приключение близится к его логическому завершению, и на закате сегодняшнего дня мы, наконец, увидим этот странный Храм, отдадим «Сердца Дракона» (хи, судя по цвету кристалла, там хватит только костерок разжечь, небольшой такой, на пару полешек) и со спокойной совестью отправимся в школу. А то до осени я так туда и не попаду…
— Диран, хватит витать в облаках или где там темные витают! Подвиг зовет! — ехидно окликнул меня Шамит.
— Пусть зовет, у меня избирательная глухота! — не менее ехидно парировал я.
Этот день был как две капли похож на предыдущий. Те же подъемы, спуски, резкие повороты вихляющей тропы. Жаркое, обжигающее солнце после холодной ночи, ломящая зубы вода… Пришлось даже пару раз колдовать на особо опасных участках, когда дорогу преграждала ненадежная осыпь или карниз нависал над головой, грозя обрушиться в самый неподходящий момент.
Поэтому к вожделенному Храму мы вышли злые, как стая морлоков, раздраженные и готовые надавать по всем доступным местам любому, кто попытается встать нам поперек дороги.
Но перед массивными и каменными створками циклопического строения никого не было, а окружавший его еловый лес оказался на удивление тих. Ни одна птаха не чирикала. Наверное, боялась получить по неосторожно раскрытому клюву за слишком громкую трель. Даже огромная поляна, на которой, собственно, и стоял Храм, была пуста.
118 
