очень нудно 
42 
«О чем угодно?»
– В таком случае прошу вернуть моим людям оружие.
Геверниц ненадолго задумался.
– Логично, – он посмотрел на меня. – Хорошо, принято. Что еще?
– Теплая одежда. Свитера, ботинки. Мои люди мерзнут... Ветер, сырость. Морские бушлаты были бы очень кстати.
– К сожалению, Лангер, у меня только армейские шинели. Возьмете?
– Возьму. Брезентовые рукавицы?
– Сложно, но найдем. Что еще?
– Еда. И казарма за территорией объекта. Вернее, за той чертой... Вы понимаете, господин штурмбаннфюрер?
– Зовите меня Отто, Лангер. Понимаю. Это сложнее...
Не доверяешь?
– Вашим солдатам придется потесниться, – сказал я. Ну-ка, проглоти, Отто. Ведь я фактически прошу вывести моих людей из оцепления. Уважаемый кот, не могли бы вы открыть мышеловку?
Пауза.
– Хорошо, – Проглотил?! Что-то о-очень серьезное пропало. – Договорились. Когда ваши люди будут готовы?
– Дайте мне двадцать минут, – сказал я. – И могу я переговорить с теми, кто допустил оплошность? Надеюсь, они еще..?
– Они здесь.
– Отлично. Да, еще мне нужно описание пропавших деталей.
– Вы его получите. Пошлю к вам эксперта из техников.
...Уже в дверях я помедлил. Геверниц ждал.
– Штурмбаннфюрер, разрешите вопрос... Почему вы не возьмете собак? Это было бы быстрее и надежнее.
– Неужели не догадались, Лангер? – Геверниц испытующе посмотрел на меня. Покачал головой. – Вам действительно нужно выспаться... Хорошенько выспаться. Собаки на территории объекта бесполезны. Они бьются в истерике. Они воют. Их тошнит... Продолжать?
– Не стоит, – «ублюдок ты, Отто». – Я вижу, что происходит с моими людьми. Просто у собак это ярче выражено...
Приехали хмурые эсэсовцы во главе с шарфюрером, раздали винтовки. Старенькие маузеры, один боезапас на человека... Жить можно. Егеря, взявшие в руки оружие впервые за долгое время, заметно повеселели.
– Наконец-то! Надоело таскать эти чертовы ящики... Пусть флотские с технарями сами крутят свои болты!
– Стройся! – скомандовал Вигельт. Облачко пара вылетело изо рта. Ну что, рыжий, начинаем? – Отставить разговорчики! Господин лейтенант, взвод построен.
Я выпрямился, оглядел ребят. Серые шинели вперемежку с болотного цвета куртками. Изможденные, усталые лица, синюшные круги под глазами. Чертов Отто прав. Всем нам нужно хорошенько выспаться.
– Егеря! У нас задание, которое под силу только горным стрелкам...
2
Темная громада эсминца едва заметно покачивалась в серой мгле. Скрип тросов. На носу и на корме корабля – уродливые наросты, напоминающие деревья в колдовском лесу. Что-то вроде антенн связи, только сложнее – изогнутые, опутанные проводами и зачехленные брезентом. Вместо задней дымовой трубы – еще один нарост, похожий для разнообразия на древесный гриб...
Тихий, отчетливый гул каких-то машин. Если приложить ладонь к брезентовому чехлу на кормовом наросте – зуд пробежит по телу. И волосы встанут дыбом. Первое время егеря баловались, потом перестали...
Прекрасно их понимаю.
...Матросы – что ходячие мертвецы. Еще страшнее моих ребят. Бледные и худые, в глазах – тоска. Проклятый корабль.
Мольтке встретил меня на пороге каюты. Выглядел он немногим лучше своих людей.
– Хайль Гитлер, господин капитан! – салютую.
– Хайль. Спасибо, что пришли, лейтенант.
...Корветтенкапитен Генрих Мольтке, Кригсмарине. Командир эсминца «Мюнхен», серия Z1936... Бывшего эсминца. Потому что даже моего неморского взгляда достаточно, чтобы понять: «Мюнхен» больше не боевой корабль. Одна дымовая труба. Все орудия сняты, кроме пары пушек среднего калибра. Корпус изуродован врезками и сваркой. Трюмы эсминца переделаны до неузнаваемости. Сколько переборок вырезали мои ребята вместе с матросами Мольтке и инженерами Ульмана – страшно вспомнить. И еще страшнее вспоминать, сколько всякого железа мы перетаскали на корабль...
А зачем, спрашивается? Ведь не в качестве балласта?
– Присаживайтесь, лейтенант. Шнапс?
– Спасибо, с удовольствием.
Мы взяли по рюмке, сели напротив, ненавязчиво оценили друг друга. «Прозит!» Выпили.
– У вас ко мне дело, господин капитан?
– Генрих. Зовите меня Генрих.
Вот это да. Мы знакомы больше месяца, и всегда были на служебной дистанции. Назревает откровенный разговор? Наверняка. Сначала Геверниц, теперь Мольтке. Не по тому же поводу?
– А вы меня Лангер. Так удобнее... Генрих, не правда ли?
Мольтке улыбнулся.
42 
