102 
Разумеется, эта перчатка принадлежала не вчерашней проститутке, а другой женщине (возможно, занимающейся тем же ремеслом). Но мне она сразу напомнила о жертве вампира. Я мысленно поклялся той несчастной, что отомщу за нее и избавлю от страшной участи, грозившей ей после смерти.
Ко мне кто-то приближался: человек, причем очень голодный. Я оторвал взгляд от перчатки и поднял голову. Передо мной стояла невзрачная молодая женщина, дрожавшая от холода и истощения. Но как она старалась выглядеть соблазнительной! На ней было заштопанное платьишко, плечи покрывал выцветший шерстяной платок. Юная гурия откинула его, обнажив костлявую шею. Из полурасстегнутого платья выглядывала тощая, посиневшая от холода грудь.
– Не составите ли мне компанию, добрый господин? – спросила женщина.
Голос, как и глаза, был сонным от чрезмерной дозы лауданума. В ожидании моего ответа она зашлась надсадным чахоточным кашлем. Но даже в затуманенном опиумом взгляде сквозило отчаяние. Этот взгляд раскаленным клинком полоснул мне по сердцу – я сразу же вспомнил Герду и отвел глаза.
Я сосредоточился на ауре женщины. Вокруг нее мгновенно появилось слабое желто-зеленое свечение. В области легких аура имела пугающий сероватый оттенок.
Мне захотелось остановиться, открыть саквояж и предложить женщине лекарство. Я подавил это желание. Имевшиеся у меня лекарства могли остановить приступ кашля и не более того, а женщина нуждалась в серьезном лечении. К тому же у меня оставалось не так много времени, чтобы успеть завершить начатое ночью.
Я быстро притушил свою ауру и усилил защиту сердца. Женщина перестала бросать на меня призывно-похотливые взгляды. Разинув рот, она недоуменно озиралась по сторонам. Она не видела меня, хотя я стоял всего в двух шагах.
Взбежав по ступенькам крыльца, я дернул покоробившуюся входную дверь. Та не желала открываться, и мне пришлось дернуть ржавую ручку еще несколько раз. Услышав скрип открывающейся двери, но никого не увидев, женщина испуганно завопила и бросилась прочь от опасного места.
Я оказался в крошечном вестибюле, из которого начинался коридор, по обе стороны которого темнели двери убогих квартир и лестница, ведущая наверх. Судя по ауре, логово вампира находилось не на этом этаже, а выше. Я начал подниматься по осклизлым ступеням, стараясь не замечать резкого запаха мочи и рвоты (на ней я едва не поскользнулся). Темно-синее свечение усиливалось. Оно привело меня на третий этаж. Пройдя по коридору, я остановился перед облупившейся дверью. Здесь!
Если бы кто-нибудь случайно вышел из соседних дверей, он бы меня не увидел и не услышал. Достав из саквояжа скальпель, я принялся открывать замок. Его механизм оказался настолько изношенным, что дверь открылась почти сразу же. Крадучись, я вошел в жилище вампира, состоявшее из двух смежных комнатенок.
Зло. Неприкрытое и не собирающееся таиться. Оно окутало меня с первых же секунд. Схожие ощущения я испытывал, попав в замок Влада, но в этой убогой квартире к душевному отвращению примешивалось физическое. Мебель в первой комнате отсутствовала. Деревянный пол давно прогнил, а закопченные окна с трудом пропускали солнечный свет. На полу валялись пустые винные бутылки и пузырьки из-под лауданума. В углу лежал грязный матрас, весь в бурых пятнах. На нем, деловито жуя солому, сидела здоровенная крыса. Мое появление не спугнуло ее, что я посчитал хорошим знаком. Кажется, я научился маскироваться.
Но вампир представлял собой более серьезного противника, нежели крыса. Я возвел дополнительную защиту вокруг сердца. Физическое отвращение к логову ослабло. Раскрыв саквояж, я убрал туда скальпель и взамен достал орудия своего скорбного труда. Тесак я прицепил к поясу, а кол и молоток взял в руки. Оставив саквояж на полу, я направился в смежную комнату.
Как я и ожидал, там стоял простой сосновый гроб, окруженный зловещим темно-синим сиянием. На этот раз я не мешкал, а сразу же поднял крышку. Внутри лежал старик с лицом Санта-Клауса, аккуратно подстриженными седыми волосами и усами. Приплюснутый нос и щеки покрывал слабый румянец (я почти не сомневался, что после нашей стычки он нашел для себя новую жертву и насытился ее кровью).
Моя решимость дрогнула всего на какое-то мгновение: я представил себе его вдову, внуков, лишившихся любящего дедушки, а затем его жертв, которых некому было спасти. Одно мгновение, искорка сострадания, но этого было достаточно. Пухлые щеки дрогнули, вампир открыл свои голубые глаза и злобно прищурился на меня.
102 
