46 
— Просто я, как никто, знала, что она чувствует, — из последних сил сопротивлялась Розали, страшась признать его правоту. Она призвала на помощь воспоминание о тех детях, которые нуждаются в ее заботе.
— И что чувствую я. Ты хотела помочь нам обоим. — От страсти, какой были пропитаны его слова, у Розали запульсировало в висках.
— Чего ты от меня хочешь, Адам? — почти выкрикнула она.
— Чтобы ты впустила нас в свою жизнь. И сама стала частью нашей.
— Вы и так давно уже в моей жизни.
— Но мне нужно реальное подтверждение, Розали! Я хочу, чтобы мы стали партнерами. Партнерами во всем!
— Ты имеешь в виду… жить с тобой?
— Да.
От одной мысли об этом Розали впала в панику. Она потеряет свою свободу и независимость, не сможет заниматься тем, что определила как свою миссию в этой жизни.
— Адам, завтра я улетаю в Камбоджу. Дети из многих сиротских приютов ждут меня.
— Я не собираюсь препятствовать твоей деятельности. Наоборот, поддержу всем, чем могу.
— Ты не знаешь…
— Узнаю. Научусь. — Отпустив ее плечи, он взял в ладони ее лицо и посмотрел в глаза. — Все, что у меня есть, станет твоим, Розали. Ты сможешь летать моими самолетами, я найму людей, которые станут помогать тебе. Если помощь детям — дело всей твоей жизни, я хочу участвовать в нем. Я готов сделать для тебя все!
Невозможно было не дрогнуть под таким натиском.
— На самом деле ты так не думаешь…
— Именно так я и думаю со дня твоего отъезда с Тортолы. Вместе мы сможем сделать намного больше, Розали.
Можно ли верить ему? Или он говорит так под влиянием момента? Под напором своего желания?
— А вдруг я не оправдаю твоих ожиданий? Не дам тебе того, на что ты рассчитываешь?
Адам покачал головой, насмешливо улыбаясь.
— Как это может быть, если ты — часть меня? Да, мне мало, если ты подаришь мне только часть себя, но я согласен и на это, потому что это лучше, чем ничего. То, что я предлагаю тебе сейчас, никогда не будет отнято. И это не сделка, Розали. Я не пытаюсь обменять свои предложения на твое время и внимание. Это дар, Розали. И в ответ я мечтаю лишь об ответном даре — чтобы ты вошла в мою жизнь, мою и Кейт.
Жить в его доме в промежутках между работой и благотворительной деятельностью? Пользоваться его поддержкой, стоит ей сказать «да»? Это будет капитуляция, но как же ей хочется быть с ним…
— Нет, Адам! Дети всегда останутся для меня на первом месте, — выпалила она. — Они нуждаются во мне!
— Розали!
Это был голос Кейт. Розали вырвалась из рук Адама и резко повернулась, услышав в голосе девочки неподдельное страдание. Неужели Кейт слышала их разговор?
Она стояла в дверном проеме в той же одежде, что и была. Похоже, она даже не поднималась к себе. По щекам девочки градом катились слезы.
— Ты что, не видишь? — прорыдала она.
Розали вскинула руки в молчаливой мольбе о понимании.
Кейт тоже вскинула руки и потянулась к ней всем телом.
— Нам с папой ты тоже нужна! — задыхаясь, прокричала она.
Это было больше, чем Розали могла вынести. Эмоциональный водоворот грозил увлечь ее и вынести туда, где было не ее место. Кейт нужна мать, и она инстинктивно ищет ей замену. Но у нее есть отец. А Адам… Он давно уже привык быть один. Их потребность в ней не жизненно важна, это не вопрос жизни и смерти, как для тех детей, которые ждут ее. Дети…
— Мне так жаль, но я больше ничего не могу для вас сделать. Я должна идти. — Слова толчками вырывались из ее горла. Сейчас самое главное — уйти, потому что ее сердце грозило разорваться при виде двух этих людей. — Моя сумка… — Она на диване. Хватай ее и уходи. Не смотри на них, просто уходи.
— Розали… — позвал ее Адам. Его глубокий голос вибрировал в ее ушах, по телу бегали мурашки. Не глядя по сторонам, она ринулась мимо Кейт к входной двери, и тут ноги отказались повиноваться ей — голос Адама проник в ту ее часть, которая уже принадлежала ему и которая никогда никому больше принадлежать не будет.
Она оглянулась.
Мука в его глазах прожгла ее душу.
— Прости меня, — прорыдала она, понимая, насколько справедливы все его слова.
Она сама все начала — эгоистично, безответственно, безрассудно… Сама поехала на Тортолу, позволила себе глубоко привязаться…
— Мне нечего прощать. — Адам покачал головой.
— Есть! — крикнула она, терзаемая чувством вины.
Но в его глазах не было обвинения. Он смотрел на нее так, как будто знал о ней все, все понимал и принимал ее такой, какова она есть. Было в его взгляде и еще что-то, что согрело ее измученное сердце, наполнило надеждой душу.
46 
