52 
— Да потому что я позвонила на пост и сказала, что жду вас! — заорала Эльза. — И при этом подробно вас описала — маленький, плюгавенький, плохо одетый, извините.
— Всё! — гаркнул вдруг Гранкин, насколько мог гаркнуть. — Всё, прекращаем базар! Вы, Эльза Львовна, последуете примеру Андрея Крылова, и на время переберётесь в гостиницу. И чтобы никто не знал, в какую! Сообщите название только мне. Будете сидеть там тихо, как мышка, пока… пока я не сообщу вам имя преступника.
— И как долго сидеть? — стала вдруг покладистой Эльза.
— Не дольше… — Виталя подсчитал в уме оставшиеся у него в запасе дни. Ровно через неделю истекает срок, отведённый ему похитителями. — Не дольше недели.
— Ой! И вы справитесь?
— Мне деваться некуда, — серьёзно сказал Виталя. Он вдруг впервые за всё это время ощутил острую потребность рассказать кому-нибудь о своём несчастье. Он так захотел этого, что почувствовал, что готов это сделать прямо сейчас, здесь, прямо вот этой взбалмошной, расфуфыренной, глуповатой дамочке. Чтобы не поддаться соблазну, Гранкин принялся насвистывать какой-то мотивчик.
— Мне говорили, что вы профессионал! — Эльза схватила Виталю за руку и стала её трясти. — Я знаю, вы ездите на такси и так занюхано выглядите, потому что шифруетесь! Я всё сделаю, как вы скажете. Перееду в гостиницу, буду сидеть тихо и никому не скажу, где я. Только вам. Нет, ещё мужу, можно? Он будет звонить.
— Нет, — отрезал Виталя. — И мужу нельзя. Пусть поволнуется в своём Париже. Людям, для которых существуют только финансовые интересы, это очень полезно.
* * *
Виталя выбрался из посёлка только к вечеру. Он наотрез отказался, чтобы Эльза подвезла его в город. Она укатила в гостиницу «Северную», а он долго топал пешком по пустынной трассе, напевая под нос любимую Галкину песню.
- — Важней всего погода в доме,
- А остальное ерунда.
Песня была душевная, трогала самые сокровенные чувства, бередила открытую рану, и слёзы то и дело подкатывали к глазам.
- — Есть я и ты, а всё, что кроме
- Легко уладить с помощью зонта.
По трассе, ведущей в посёлок «крутых», не ходили ни автобусы, ни троллейбусы, Гранкин всё топал и топал, пел и пел. Когда песня заканчивалась, он начинал её снова. Наконец, ему попалась какая-то остановка, и он запрыгнул в первый же подошедший автобус.
У дома его поджидал сюрприз.
— Вить! — раздался знакомый голос, когда Виталя уже заходил в подъезд.
Гранкин обернулся и увидел Ивана Терентьевича, стоявшего у консервативного чёрного «Мерседеса». Профессор радостно замахал руками.
— Вить! А я тут тебя поджидаю!
— Вань, случилось чего? — испугался Гранкин и быстрым шагом подошел к профессору.
— Случилось, Вить! Меня пригласили в Дом культуры «Сельскохозяйственник» на лекцию по домашнему виноделию! Читает кандидат сельскохозяйственных наук! Поехали, Вить!
— Фу-у, ну ты перепугал, Вань. Я думал, случилось чего!
— Так случилось, Вить! Такие лекции раз в сто лет бывают! Там такие секреты можно узнать! Ведь у каждого в виноделии свой опыт! Поехали!
— Я… э… мне б поработать ещё сегодня…
— Знаю, мне твой сосед сказал, что ты страшно занятой человек. Дома тебя практически не бывает, всё на работе горишь.
— Какой сосед, Вань?
— Ну, такой импозантный, на Никиту Михалкова похож.
— Он с тобой разговаривал?! Обо мне?
— Ну да, а что тут такого? Я спросил, он ответил. Поехали, Вить!
— Поехали! — решился вдруг Гранкин. Мысль, что сейчас ему придётся входить в пустую квартиру, была просто невыносима.
Виталя уселся на пассажирское сиденье и уставился в окно. В конце концов, профессор человек очень приятный, потеряет Виталя всего часа два, и за ночь успеет дочитать странный рассказ в тетрадке. Не может быть, чтобы в этом рассказе не было никакой подсказки к тайне гибели Ады Львовны. Виталя в этом был почему-то уверен.
— А где Проходимец? — спросил Виталя Ивана Терентьевича, когда тот уселся за руль.
— Так я на нём только когда выпью! — захохотал профессор. — Это машина для нестандартных ситуаций и особого состояния души. На светские мероприятия я езжу на банальном «мерине»!
…На лекции Виталя заснул. Вернее, сначала он старательно изображал интерес к предмету, так как они с Иваном Терентьевичем уселись в первом ряду, прямо перед кафедрой лектора, но потом Гранкин не выдержал и закемарил.
52 
