22 
— Я прошу вас вполне официально, миссис Форбс. Если хотите, я могу сам все объяснить вашему мужу, — коротко сказал он, нечаянно признавшись, что общие воспоминания лежат на его сердце таким же тяжелым грузом, как и на ее.
Горькая ирония этой последней просьбы ранила Сьюзен так глубоко, что она не смогла сразу ответить.
— Миссис Форбс?
— Такой необходимости нет, — решительно отозвалась она.
Лейт Кэрью просит ее помочь Эми, и Сьюзен не может отказать в помощи потерявшемуся ребенку, чего бы это ни стоило ей самой. Отказать — значит презреть все, во что верили в семье ее приемных родителей, предать любовь, которую они подарили ей в детстве.
— Я приеду и сделаю все, что смогу. Для Эми.
— Не хочу быть назойливым, — с чопорной вежливостью сказал он, — но мы будем рады и вашему мужу, если вы пожелаете приехать вместе. Все расходы, разумеется, будут оплачены.
Секунду она колебалась, желая объяснить ситуацию и в то же время опасаясь вновь пробудить в нем мысли и чувства, которые он явно хотел забыть. Нет, лучше оставить все как есть, решила она.
— Это невозможно.
Единственный разумный принцип — принять чисто деловой стиль поведения. Тогда все получится.
— Я полагаю, транспорт вы мне обеспечите, — живо сказала она.
— Как и все остальное, что нужно, чтобы вы приехали.
— Мне от вас ничего не нужно, кроме транспорта, мистер Кэрью. Я буду готова через два часа. Короткое молчание, затем — мягко:
— Другого от вас я и не ожидал. Самолет нашей компании будет ждать в аэропорту.
В трубке раздался щелчок, и частые гудки напомнили Сьюзен о том, что пора собираться в дорогу, но она не спешила положить трубку на рычаг.
«Другого от вас я и не ожидал». Эти неожиданно мягкие слова сдавили ее сердце так, что оно едва не остановилось. Они свидетельствовали об уважении, о почтении, Сьюзен и не подозревала, что сумела внушить Лейту Кэрью подобные чувства.
В чем дело? В том, что она проявила заботу о благополучии Эми? Или тут более глубокие корни?
Быть может, эти чувства берут начало от того момента, когда она устояла перед искушением, сохранив верность мужу. Сьюзен припомнилось, как цинично Лейт говорил тогда о невозможности долгой любви. Неужели она заставила его изменить свое мнение?
Даника Фейрли недавно заявила, что он стал другим человеком. Впрочем, она считала причиной перемен ожесточение, а это не имеет ничего общего с уважением, а тем более с почтением.
Покачав головой, Сьюзен выбралась из постели. Нет никакого смысла думать о чувствах Лейта Кэрью. И все же хорошо, что он сказал именно так. Значит, он не держит на нее зла за то, что произошло между ними. Так и должно быть. Ведь она и впрямь не сделала ему ничего плохого.
Сьюзен приняла душ, оделась и собрала чемодан в расчете на недельное пребывание в чужом доме. На самом деле Сьюзен понятия не имела, сколько времени понадобится на то, чтобы помочь Эми прижиться в семье Кэрью. Она даже не знала точно, правильно ли сделал Лейт Кэрью, попросив ее приехать. Это, скорее всего, поможет вытащить Эми из состояния шока, но что будет дальше?
Придется Сьюзен что-нибудь придумать, чтобы ослабить психологическую зависимость девочки от нее. Лейт Кэрью, несомненно, сделает все, чтобы помочь ей в этом, с иронией подумала Сьюзен. Уж он-то не захочет, чтобы она там задерживалась дольше, чем нужно. И Даника Фейрли, это совершенно очевидно, будет на все сто процентов на его стороне. Неделя максимум, решила Сьюзен. Если после этого Эми нужна будет помощь профессиональных психологов, семейство Кэрью, конечно, сможет ее обеспечить.
Она позвонила Тому. К удивлению Сьюзен, он проявил больше беспокойства о ней, чем об Эми.
— Ты уверена, что справишься с этим? — спросил он. Этот низкий, негромкий голос словно коснулся осторожно ее души, проверяя на прочность. Том, как и вся их семья, знал, что после смерти Брендана Сьюзен никак не могла найти себя.
— Я должна ехать, Том. Ты сам знаешь, я должна, — отвечала Сьюзен с горячностью, которая, она надеялась, покажет Тому, что его сестра вновь обрела цель в жизни, а это, конечно, важнее всего.
— Я помню, как сильно ты хотела ребенка, — негромко сказал Том.
Слезы навернулись ей на глаза.
— Да, она не моя. Но ведь только на неделю, Том. Неделя пройдет, и я вернусь домой.
— Сьюзен…
Она поняла, что Том ищет нужное слово, желая сказать ей нечто важное. Затаив дыхание, она ждала его нового предсказания. Но то ли в силу обычной сдержанности, то ли потому, что брат решил: в данном случае лучше не вмешиваться и позволить потоку жизни течь своим неизбежным путем, — так или иначе, он решил ничего не говорить. Просто сказал:
22 
