очень нудно 
107 
– Гансик, – сказала я, погладив его по плечу. – Ты опять съел капсулы?
– М-м-м, – отрицательно замотал Ганс головой.
– Они у тебя во рту?! – догадалась я.
– М-м-м, – кивнул Гаспарян.
– Тогда… – Я не рискнула подставить руку, вытащила из сумки платок и сунула его Гансу под подбородок. – Тогда выплюнь, Гансик, дрянь эту! Выплюнь!
– М-м-м, – замычал Гаспарян, склонившись над платком, но ничего не выплюнул.
– Ты что, издеваешься? – Бизя подскочил к Гансу, схватил его за плечи и начал трясти изо всех сил. Голова у Гаспаряна заходила ходуном, как у тряпичной куклы. – Опять ваньку валяешь?! Плюнь!! Плюнь, я сказал!!
– Стой, сынку, – остановил Бизю дед. – Стой, я тебе говорю! У парня нервный срыв, заклинило его, вот он рот и не может открыть! На войне такое бывает.
– М-м-м-м, – интенсивно затряс головой Ганс, – м-м-м!
– Что же делать-то? – схватился за голову Глеб. – Опять всё заново началось – капсулы внутри у Ганса, и их никак нельзя достать! Что делать-то?! – заорал он.
– Эх, жалко последний коньяк Янке споили! – вздохнул Сазон. – Сейчас через нос бы ему залили, мигом бы спазм сняло!
– М-м! – испуганно отшатнулся Ганс.
– Надо ему ножом зубы разжать, – посоветовал Мальцев и взял со столика большой кухонный нож, которым мы резали хлеб.
– М-м-м! – замотал головой Ганс, и в глазах его заблестели слёзы.
– Нужно его ледяной водой окатить! – крикнул из кабины Дэн. – Мигом все спазмы пройдут!
– Где б её только взять-то, ледяную воду? – растерянно огляделся Бизя. – Может по голове тяжёлым ударить? Рот от удара раскроется…
– Не говори ерунды, – перебила я. – Не у всех голова такая железная, как у тебя, да и не факт, что рот откроется.
– Не факт, – согласился Бизя.
– М-м-м, – Гаспарян закатил глаза и стал падать на автоматы.
Сазон вскочил и подпёр его кулаком в спину.
– Замучили пацана! Сейчас ведь сглотнёт! Что потом делать? Вместе с капсулами монголам его отдавать?!
– Открой рот!! – заорала я, чувствуя, что сдают нервы. – Открой, а то хуже будет!
Ганс молча заплакал. По его щекам градом покатились крупные, прозрачные слёзы. Я почувствовала такую усталость, что даже не смогла испытать жалость к этому, в сущности, маленькому ребёнку.
– Когда у скота случаются спазмы, – вкрадчиво сказал Адабас, – ему делают так: «Ха-а-а!!» – заорал он, склонившись над Гаспаряном, и со всей дури ударил в бубен.
Ганс вздрогнул, зажмурился и упал на спину.
– По-моему, он описался, – сказал дед.
– Во всяком случае, Яна точно описалась, – поморщился Мальцев, снимая с мокрого плеча мартышку.
К нам, хромая, подошёл Герман, поднял Ганса за плечи и, заглядывая ему в глаза, проникновенно сказал:
– Выплюнь, дружок, эту гадость, а то импотентом останешься!
Ганс икнул, покраснел, разжал челюсти и сплюнул Герману на ладонь чёрный слюнявый комок.
– Сработало! – захлопал в ладоши дед. – Подействовало!!
– Такое на кого хочешь подействует, – философски заметил Мальцев, снимая мокрую рубашку и пристраивая её сушиться на руль мотоцикла.
– Раз, два, три, – принялся пересчитывать Герман Львович капсулы. – Тут ровно семнадцать.
– Положите капсулы в платок, – жёстко приказал Бизя Герману.
Абросимов молча ссыпал добычу и вытер мокрую руку о штанину. Он старался не смотреть на нас. Бизя завязал платок узелком и спрятал во внутренний карман джинсовой куртки. – Ты молодец, Ганс, – сдавленным от волнения голосом, сказал он. – Ты молодец! Скажи только, почему ты опять… снова… сунул капсулы в рот?
– Так это… спасти их хотел! Вы же сами, Глеб Серчеич, сказали, что из-за этих капсул в Бельгии могут погибнуть люди. А я как в заложниках побывал, так многое понял. Вы правильно, Глеб Сергеич, учили, что дороже человеческой жизни ничего нет! Меня знаете, как похитили? На мобильник позвонили и сказали, что бабушка при смерти! Я в чём был, на дорогу выскочил, даже телефон в автобусе впопыхах оставил! Начал попутку в обратном направлении ловить… тут меня и сцапали!
– Молодец, – погладил его по голове Глеб. – Пять тебе по истории, ОБЖ и физре! И по поведению пять!
– Вы только не забудьте об этом! – искренне обрадовался Ганс.
– А вы немедленно должны объясниться, Герман Львович! – Бизя в упор посмотрел на Абросимова. – При всех!
Герман отвёл глаза и уставился в окно. Он молчал.
Я видела, как на виске у него неритмично пульсирует жилка.
107 
