105 
Мальчишка висел вниз головой на толстой поперечной балке, вцепившись в нее руками и ногами, точно вампиреныш.
— Эй, парень! — устало позвал Кастор. — Здесь чисто. Прыгай!
Мальчишка повернул багровое — от притока крови — лицо и жалко улыбнулся. Губы у него тряслись.
— Прыгай, — повторил экзекутор, — Поможешь затянуть рану, пока старшие заняты.
— Н-не мммм… — замычал парень, — Не ммм… не ммм-могу!
— Что? — Кастор поморщился.
В ушах стремительно нарастал глухой шум, перекрывая звуки внешнего мира. Рыцарь пошатнулся. Тело казалось чужим. Мальчишка (кажется, Уилл? в голове все путалось) судорожно сглотнул.
— Ру-уки. Н-не ра-азжжима-аются.
— В задницу кольну, живо разожмутся, — хмуро пообещал Кастор, хотя не был уверен, что сейчас сможет хотя бы просто поднять меч.
В глазах рыцаря потемнело, он неуклюже переступил, запнулся об один из трупов и начал падать лицом вперед. Падение было тягуче-долгим, как будто воздух уплотнился в сотни раз, превратившись в густую прозрачную смолу. Медленно проваливаясь сквозь нее, ди Тулл ждал удара о землю, но вместо устланного соломой пола ему навстречу бесконечно-неторопливо всплыла темнота, в которой пульсировали красные всполохи.
Удара он так и не дождался. Темнота наконец встретила его и мягко вобрала в себя — вместе с памятью, усталостью и болью.
Не быть оказалось так хорошо!
…Он пришел в себя оттого, что чья-то теплая ладонь легла на лоб. Открыв глаза, Кастор ди Тулл обнаружил над собой пухлое женское лицо в обрамлении пепельных волос с проседью.
— Наконец-то прочухались, вашмилость, — Лицо расплылось в улыбке. — А мы думали, ежели к вечеру не оклемается господин рыцарь, сталбыть, надо в город посылать. За лекарем.
— Нет!
Возглас ди Тулла прозвучал слишком громко. Раздосадованный рыцарь приподнялся на локте и, оглядевшись, уже спокойно повторил:
— Нет. Не нужно лекаря. Я в порядке.
— Как пожелаете, вашмилость, — женщина вскочила с лавки и согнулась в неловком поклоне.
Деревенские принесли его в дом старосты. Хозяева выделили гостю лучшую кровать, застланную свежей соломой, и прямо-таки завалили одеялами. К тому же пожертвовали свою лучшую подушку, набитую даже не перьями, а пухом.
— Сколько я был… — Он запнулся, раздраженно потер подбородок и обнаружил там некое подобие бороды. — Как долго я спал?
— Сегодня третий день пошел. Вот мы, сталбыть, и волноваться начали, — сообщила жена старосты (а кому еще быть? опять же семейная приговорка).
Яна!
Память огромными кусками возвращалась к нему, и ничего хорошего воспоминания с собой не несли. Только тревоги, страхи, предчувствия новых бед и опасностей.
— Со мной была девушка. Леди! Где она?
— Так это… где ей еще быть, вашмилость? Она, сталбыть, тут, в Мышиных Норках, вот токмо…
— Что «токмо»? — раздраженно спросил ди Тулл и огляделся в поисках оружия.
У деревенских должно было хватить ума, чтобы не трогать вещи рыцаря. Так и есть! Перевязь с оружием аккуратно положили на табурет рядом с кроватью. Коснувшись пальцами рукояти меча, ди Тулл немного успокоился.
— Что не так? — ровным голосом спросил он. И даже попытался улыбнуться.
— Э… ну, вы уж не гневайтесь, вашмилость, но леди так себя не ведут.
Жена старейшины прикусила язык, опасаясь, что рыцарь рассердится, но Кастор только вопросительно смотрел на нее. Ободренная женщина продолжала:
— Тихая она, нелюдимая и не белоручка вовсе. Работы, сталбыть, совсем не чурается.
— Работы? — недоуменно переспросил экзекутор. Жена старосты кивнула:
— Цельный день в огороде ковыряется. Все одно ей в чьем, и платы за помощь не просит. Вы токмо не подумайте, ваша милость, никто ее работать не просит и уж тем паче не принуждает. Она сама. Поначалу-то она с вами сидела, а потом вышла, походила по улице и за огород взялась.
«Монашеское воспитание», — подумал ди Тулл.
Из тех скудных сведений, что ему сообщили о «трофее» до того, как все началось, было ясно: Яну тайно держали в небольшом монастыре, затерянном в глухомани. Там девушка жила под неусыпной опекой десятка монахинь и под охраной четырех рыцарей ордена Очищающего Пламени.
И монахини, и рыцари уже мертвы. Как мертва его дружина — одна из лучших, состоявших на службе Башни. Как мертв легенда братства — Ворон, знаменитый рыцарь и опытный боец, на четвертом десятке лет вдруг открывший в себе магические способности и ставший боевым магом. Как мертвы все братья-экзекуторы, принявшие последний бой в Башне, некогда считавшейся неприступной и несокрушимой.
105 
