очень нудно 
48 
— Очень смешная шутка, — сказал Дакота. — Очень. В следующий раз я проделаю вам большую дыру в голове. Я не щучу, мессир заика.
— М-ми… Пауза. — Что?
— Н-надо г-говорить: м-милорд.
Дакота некоторое время молчал, глядя на меня поверх курка.
— В следующий раз, — сказал он с расстановкой, — я пристрелю вас как шелудивого пса… милорд. Так лучше?
— Д-да.
В таверне, сдвинув несколько столов вместе, гуляла компания ландскнехтов. Этих всегда легко распознать. Выглядели наемники как сборище попугаев — яркие, вульгарные, одежда немыслимых цветов; бахвальство, непристойности в голос и оружие в изобилии. Мушкетов и аркебуз я не заметил (их выдает наниматель, принимая солдата на службу), мало у кого пистолет, зато чем рубить и колоть — на любой вкус. Шпаги различной длины, рапиры, кинжалы, даги, метательные ножи, пехотные палаши и даже меч. У белобрысого парня, который привлек мое внимание, был цвайхандер с волнистым лезвием. В Уре такие мечи называют фламбергами. И, кажется, давно уже не используют.
Напротив парня расположился еще один наемник — уроженец Фронтира, судя по грубоватому акценту. Лицо у него было круглое, рыхлое, в оспинах, волосы темные, густые, Давно не мытые. Голос с хрипом.
— Вот при Белом Герцоге была настоящая, благородная война, — рассказывал хриплый. Его слушали. — Грабили, конечно, само собой. Баб трахали, не без этого… Вампиры кровушки попили, трупаки люд местный поели, но вообще — все чинно-красиво, без извращений…
Глас народа. Если при Викторе Ульпине была «благородная» война, то чего ждать сейчас?
Похоже, Дэрек не зря меня предупреждал.
— А чт-то т-теперь?
Наемники, как по команде, уставились на мою скромную персону. Я по привычке коснулся повязки под шляпой: сухая, не кровит, хорошо. Это уже становится ритуалом. С глазом получше, а вот рана на затылке заживает медленно — несмотря на мои старания. Впрочем, я никогда не отличался умением врачевать…
Белобрысый парень поднялся со стула, и оказалось, что ростом он на две головы выше меня.
Глаза у него были голубые, спокойные.
Дакота смерил наемника взглядом. Как бы между прочим выпрямился, расправил широкие плечи. Поиграем в игру: «Ты опасный и я опасный»? Легко.
— Что теперь, мессир? Эх! — Хриплый прищелкнул пальцами. — В прежние времена экзекуторов никто бы и пальцем не тронул. Пылающий меч и Башня — святое дело. Кто ж осмелится? — Он помолчал, а потом заговорил неожиданно серьезно, без прежней язвительности: — Видит мессия, я и сам святош недолюбливал. Они на нас, честных солдат, глядели как на грязь какую… Мол, и воры мы, и разбойники, и беззаконные люди… Хотя сами экзекуторы не без греха. Был такой командор Гуарк, помните? Который в Дорниге разрушил Черную церковь, а всех тамошних перебил и трупорезам продал. Ну, то дело прошлое, конечно…
Эту историю я знал. Большой был скандал.
— Страшные времена наступают, мессир. Потому что орден Очищающего Пламени — это щит наш был. От нелюдей, от Тьмы всякой. А их раз — и прихлопнули, как муху какую! Вот так, одним махом… Плохо дело. И помяните мое слово — не обошлось тут без Выродков!
Угу, конечно. Когда без Древней крови обходилось хоть что-нибудь?
Я кивнул хриплому, бросил талер (выпейте за мое здоровье!) и отошел от стола.
Вообще, было ощущение, что белобрысый чуть в стороне от этой компании. Вместе, казалось бы, но вместе с тем — отдельно. Интересно.
Я нацарапал записку и велел передать белобрысому наемнику. Служанка, подхватив пустые кружки, упорхнула с моей бумажкой.
Через недолгое время наемник подошел к нашему столу. Поклонился. Фламберг лежал у него на плече — легко так лежал, привычно. Я посмотрел на руки белобрысого. Хорошие руки. Сильный парень. Спина мягкая. Чуть угловат пока, разбалансирован, как подрастающий щенок, но это исправимо. Боец. Самое главное — меч парню как часть тела, это сразу замечаешь. Жаль, времена изменились, двуручником сейчас много не навоюешь…
— Простите, м'сир, я не умею читать, — сказал белобрысый.
Этого и следовало ожидать.
— г-Д-дд…
— Я понял, милорд, — ответил мой «слуга». Кажется, его это начало забавлять. Дакота потянулся через стол — затрещало дешевое сукно — и вынул записку из рук наемника. Пробежал глазами. Я хмыкнул. Все-таки выглядело это презабавно — будто тигр выучился грамоте. Белобрысый спокойно ждал.
— Как твое имя?
48 
