163 
Вскоре начался ритуал одевания: с меня стянули через голову ночную рубашку, надели батистовую кофточку, затем обрядили в две пышные нижние юбки и облачили в корсет с деревянными пластинами. Я шагнула в фиолетовое платье и вытянула руки, дожидаясь, когда пришнуруют огромные рукава. Мне зачесали назад волосы, заплели косы и уложили в тяжелый узел на шее, затем накрыли голову французской шляпой; ее ленту из пурпурного дамаста окаймляла дюжина крошечных жемчужин. Я стала потеть, когда на мне затягивали корсет, а когда надели шляпу, совершенно взмокла.
Мою шею украшали с десяток длинных жемчужных бус, с ушей свесились объемные бриллиантовые серьги. Наконец мадам Гонди сообщила, что я готова. Я пошла по двору. Эдуард и Карл смотрели, как из ворот выкатывается пестрящий лентами экипаж Наварра.
На моих сыновьях были одинаковые дублеты из бледно-зеленого шелка, богато расшитые серебром. Эдуард добавил к своему наряду шляпу с павлиньими перьями и крупным жемчугом. Анжу был в отличном настроении, а король мрачен и рассеян.
Мы сели в экипаж и поехали через мост мимо толп, в которых выделялись черные одеяния гугенотов. Мы с герцогом Анжуйским высовывались из окон и махали людям руками, Карл хранил неподвижность.
Вскоре мы прибыли в епископальный дворец, находившийся рядом с собором Нотр-Дам. Там нас поприветствовал кардинал де Бурбон. Рядом с ним уже стоял Генрих, на котором был такой же, как и у моих сыновей, светло-зеленый дублет с серебряной вышивкой. Рядом с королем Наварры находились его ментор Колиньи и кузен Конде. На адмирале, как и на Конде, был дублет из темно-синего дамаста, отороченный золотистым бархатом, и синие бриджи с красной отделкой. Колиньи выглядел возбужденно: он то смеялся и хлопал Наварра по плечу, то утирал слезы. Казалось, он не замечал сдержанности короля, не видел, как всякий раз, когда адмирал смотрит на него, Карл отводит глаза.
— Я горжусь им, как если бы он был моим сыном, — признался Колиньи, указывая на Генриха. — Гордился им, когда он был подростком, а еще больше горжусь сейчас, когда он стал мужчиной. Он пример для всех гугенотов.
Колиньи обнял молодого короля за шею и расцеловал в щеки.
Наварр тревожно ему улыбнулся и промолчал. В своем серебристом костюме и инкрустированной рубинами короне он выглядел замечательно, но нервы его подвели. Он то и дело вытирал ладони о свой дублет, а на вопросы отвечал односложно. На сердечные объятия Эдуарда отзывался рассеянно и не заметил, что Карл вообще с ним не поздоровался.
Наконец мы встали перед массивной деревянной дверью у входа во дворец. Взревели трубы, двери отворились, и мы увидели ликующие, несмотря на жару, толпы.
Вперед пошли самые юные родственники невесты и жениха: две улыбающиеся девочки-близняшки и трое робких мальчиков. Дети разбрасывали лепестки роз. За ними последовал кардинал и на некотором расстоянии от него — Наварр, Конде и Колиньи.
Как только Генрих вместе со своими спутниками начал спускаться по лестнице, из тайного места появилась Марго вместе с девочками, несущими длинный шуршащий шлейф. На ее плаще и платье сверкала тысяча бриллиантов, и еще сотня украшала ее длинную шею. Глаза моей дочери так распухли и покраснели, что я поняла: она проплакала всю ночь. Я подумала, что это неважно. Мало кто мог разглядеть Марго так близко, как я. Все заметят только платье, плащ, драгоценности и величавые манеры и скажут, что она — настоящая королева.
Братья встали по обе стороны от Марго, сзади три девочки несли шлейф. Дочь медленно плыла по ступеням дворца. Затем шла я, за мной — принцы и принцессы крови из домов Бурбонов и де Гизов.
Внизу от кардинальского дворца тянулась галерея, заканчивающаяся огороженным веревками входом на высокую платформу, построенную на ступенях западного фасада Нотр-Дам, вровень с дверями в собор. Платформу сделали длинной, чтобы ее было видно толпе, заполонившей площадь. Плотники вкопали в землю высокие деревянные столбы, соединили их балками и накрыли брезентовой крышей. Брезент задрапировали изнутри и снаружи гирляндами красных роз и бледно-голубым шелком в тон платью невесты.
Я изобразила горделивую улыбку, ступая позади Марго, мимо выстроившейся в галерее мелкой знати. Кровля давала тень от немилосердных лучей, но воздух внутри представлял собой одуряющую смесью запахов: роз, пота и свежесрубленного дерева. Солнце врывалось в галерею с восточной стороны и освещало муаровый шелк. Я зачарованно смотрела, как голубая ткань колышется в пятнистом свете, словно мерцающий океан. Крошечные бриллианты сверкали на солнце.
163 
