8 
— Утром я не удосужился поинтересоваться, где готовят таких прекрасных специалистов.
— Вы хотите знать, где я училась? — удивилась Ли.
— Это и еще кое-что. — Ральф уселся на свободный стул, словно приготовившись к долгому разговору.
— Я закончила финансовый колледж в Каракасе. А вы решили собрать на меня досье?
— В конце концов, любой босс должен иметь личное дело своего работника, — непринужденно пояснил он. — А потом, я имею в виду после окончания колледжа, ты вернулась и стала работать на ранчо?
— Раньше учет вела моя бабушка, но к тому времени, как я окончила колледж, она уже здесь не работала, а мы переехали в город.
— Вы могли бы остаться на ранчо.
— Это было неудобно… В том смысле, что мы занимали бы чье-то место. Сеньор Гарсиа говорил, что хочет, чтобы мы остались, но бабушка отказалась. К тому же ее пошатнувшееся здоровье стало требовать все большего внимания доктора Вуда. А ему было неудобно часто ездить на ранчо…
— А как же ты заняла это место?
— Сначала я работала в магазине Антонио Гонсалеса, набиралась опыта, подрабатывала в еще нескольких местах. Сеньор Гарсиа был в городе по делам, и мы совершенно случайно встретились. Он предложил мне работу на ранчо, и я согласилась… Мне нравится моя работа.
— Неужели? — деланно изумился Ральф. — Поделись секретом, что ты находишь привлекательного в колонках разнокалиберных цифр?
— Вы что-нибудь слышали о магии цифр или поэзии формул? — с улыбкой спросила Ли.
Ральф белозубо усмехнулся.
— Нет, но охотно верю, что подобные казусы еще существуют в природе. Иначе бы ты ни за что не справилась с таким огромным объемом работы.
— Это не так сложно, — все еще улыбаясь, заверила она и, видя его вздернутые брови, пояснила: — Достаточно запустить процесс, а потом лишь изредка следить за правильностью выбранного курса. И все пойдет само собой, как по маслу.
Не выдержав столь явного преуменьшения ее заслуг, он невольно рассмеялся.
— Звучит так, словно под твоим началом дюжина помощников. Но я запомню это удивительное рассуждение и вверну его как-нибудь в одном из заумных разговоров, чтобы меня посчитали гением бизнеса. А тебе не скучно жить здесь, не хотелось бы уехать, поискать счастья в большом городе?
— Это каверзный вопрос, призванный выяснить мою «моральную устойчивость»? — поинтересовалась Ли.
— Считай, что да.
— Нет, мне не хотелось уехать. В душе я настоящий консерватор, перемены немного пугают меня, — невольно призналась она. — И мне нравится моя работа, нравятся люди, которые живут в поместье, размеренный ход жизни, дающий уверенность в завтрашнем дне. Может, это немного скучно, но зато безопасно и надежно. А с некоторых пор я ценю это больше всего… — Ли поняла, что сболтнула лишнего, и неловко замолчала.
— Я понимаю тебя… — сказал Ральф, задумчиво разглядывая Ли.
Сейчас он почему-то представился ей в образе любопытствующего ягуара, который сыт и не спешит нападать, заигрывая с новой жертвой. Ли поняла, что слишком расслабилась в его присутствии. У нее не должно быть никаких заблуждений: Ральф Сантес — владелец ранчо и нескольких компаний, богатый и родовитый, она — всего лишь скромный бухгалтер, наемный работник…
— Но живешь ты по-прежнему в городе.
Он то ли утверждал, то ли спрашивал, и Ли сочла нужным пояснить:
— Конечно, я ведь не могу оставить бабушку одну.
Бровь Ральфа изумленно взлетела.
— Сколько тебе лет, Ли? — насмешливо спросил он.
— Двадцать четыре. Но дело совсем не в том, что я боюсь самостоятельности. Бабушка неважно себя чувствует, а она и мой брат Сэм — это единственные мои близкие люди.
— Ах да, твой брат. Кстати, где он сейчас?
— Он живет в Каракасе. Собеседование закончено?
— Почти. У меня еще один вопрос. Хотел спросить, как ты относишься к нововведениям.
Ральф так резко сменил тему, что Ли немного растерялась.
— В пределах разумного… — осторожно ответила она.
— Я имею в виду автоматизированный учет, — пояснил он.
— О, это было бы замечательно… — оторопело пролепетала она, а потом оживилась: — Однажды я предложила это вашему отцу, но сеньор Гарсиа воспротивился. — Ли слабо улыбнулась. — Он сказал, что не может доверить механической коробке такую ответственность. И все осталось по-прежнему. Максимум, что позволялось, — использование калькулятора.
8 
