Лёгкий, ненавязчивый романчик 
157 
Проблема в том, думал Кадан, что у него нет склонности к работе шейпера. У него не хватало терпения. Труд этот требовал твёрдых рук, умения пользоваться бесконечным набором инструментов и шаблонов. Человек должен держать в голове множество переменных, и это казалось Кадану невозможным: изгиб заготовки, одиночная или двойная вогнутость, положение плавников. Длина доски, форма хвоста, толщина кантов. Одна шестнадцатая дюйма могла всё изменить. «Чёрт побери, Кадан, неужели ты не видишь, что эти каналы слишком глубоки? Я не могу держать тебя здесь, раз ты всё портишь».
Всё правильно. Справедливо. Шейпер из него никакой. А обработка доски казалась такой скучной, что Кадан чуть не плакал. Нервы у него не выдерживали, а борд требовал аккуратности. Фибергласс надо отматывать с припуском, но экономно, а потом осторожно покрывать эпоксидной смолой, чтобы не было пузырьков. Затем полировка шкуркой, ещё один слой фибергласса и снова шлифовка.
Этого Кадан делать не мог. Ну не приспособлен он для такой работы. Надо родиться для этого, как Яго.
Поначалу Кадан собирался заняться окраской бордов, покрасить собственную доску. Но отец ему не разрешил, сказал, что нужно это заслужить — прежде познать азы мастерства, а ведь от Санто отец этого не требовал.
— Мой бизнес перейдёт к тебе, а не к Санто. Поэтому ты должен изучить всё — от и до. Мне нужен художник, а Санто понимает в дизайне.
«Он понимает, как трахать Мадлен», — хотелось ответить Кадану. Но что толку спорить? Мадлен изъявила желание, чтобы Санто трудился у отца, а она — любимая дочка.
И что теперь? Кто знает. Они оба разочаровали отца, правда, Мадлен разочаровала больше.
— Я готов вернуться, — сказал Кадан. — Что вы об этом думаете?
Яго выпрямился, отложил шкурку и внимательно посмотрел на Кадана.
— С чего вдруг?
Кадан покопался в мыслях, отыскивая подходящее объяснение. Вернуть себе расположение отца он мог только при содействии Яго.
— Вы оказались правы. Я не могу там работать. И мне нужна ваша помощь.
— Она тебя совсем достала?
Кадану не хотелось поднимать тему Деллен ни мысленно, ни на словах.
— Нет. Да. Неважно, — отмахнулся он. — Я должен выбраться оттуда. Поможете?
— Конечно, — заверил старик. — Дай мне время, я прикину, как подойти с этим к твоему отцу.
После разговора в церкви Линли вместе с бывшим следователем пришёл к нему домой, благо что тот жил неподалёку. Они поднялись на чердак, где Дэвид Уилки порылся в картонных коробках и достал бумаги с записями о деле Джейми Парсонса. На листах были фамилии подростков, опрошенных в связи со смертью Джейми. Уилки понятия не имел, где сейчас живут эти люди, но Линли подумал, что по меньшей мере одного или двух из них можно найти рядом с бухтой Пенгелли. И если он прав, то нужно безотлагательно встретиться с ними.
Пока Линли возвращался в деревню сёрферов, его мысли крутились вокруг этого. Он продумывал свой следующий шаг.
Как выяснилось, один из друзей Керна, бывший на злополучной вечеринке, безвременно скончался от лимфосаркомы. Другой эмигрировал в Австралию. Трое из тех шести до сих пор жили в бухте Пенгелли, так что найти их труда не составило.
Линли начал с паба. После разговора с барменом он очень быстро нашёл автомастерскую (Крис Аутер), местную начальную школу (Даррен Филдс) и мастерскую по ремонту лодочных двигателей (Фрэнки Клиски). В каждом заведении Линли действовал одинаково: предъявлял своё полицейское удостоверение, сообщал минимум подробностей о смерти, которую расследовал в Кэсвелине, и интересовался у каждого, не может ли он уделить ему время и через час поговорить в другом месте о Бене Керне.
Смерть сына Бена Керна оказала волшебное действие, если это можно назвать волшебством. Все трое согласились.
Для встречи Линли выбрал прибрежную тропу. Неподалёку от деревни на скале стоял памятник Джейми Парсонсу, о котором упомянул Эдди Керн. Памятник представлял собой каменную скамью с высокой спинкой, огибающую круглый каменный стол. В середине стола было вырезано имя Джейми и даты его рождения и гибели. Поднявшись туда, Линли вспомнил, что видел этот памятник во время своего долгого путешествия. Скамья дала ему укрытие от ветра. Сидя там, он обратил внимание не на имя подростка, а на даты, свидетельствующие о короткой жизни. Это совпало с его трагической историей, в которой любимая умерла такой молодой.
157 
