очень нудно 
46 
– Что-о-о? Ох! – охнула Татьяна, сделала шаг назад, оступилась и чуть не упала.
– Я пью особый сорт кофе, – сбавил обороты гигант. – Kopi Luwak. Его бобы до обжарки проходят через желудок мелкого хищника – лювака. Впрочем, вам этих тонкостей не понять...
– Пустите! – Татьяна ринулась к черному входу, который он преграждал своей тушей. – Пустите скорей! – Она попыталась поднырнуть ему под руку, но наткнулась на его локоть, потом на ремень джинсов, еще на что-то... Все это как-то странно и хорошо пахло – мускатом, сандалом, или чем-то еще? – экзотическим, заморским, дорогим, дурманящим... Может, этим... люваком?
– Куда это вы? – вроде как снова возмутился гигант. – Удираете от ответственности? Бросаете вашего шедеврического кота на растерзание дворовых кошек?
– Пустите! – взмолилась Татьяна. – Меня тошнит от вас и вашего кофе!
Гигант посмотрел на нее с любопытством. Желваки перестали играть на его щеках, уши приобрели нормальный, неразгневанный цвет. Он вдруг загоготал, как гром среди ясного неба, и ляпнул:
– Так вам и надо!
И показал, что он именно это «ляпнул», прикрыв огромной ручищей свой хохочущий рот.
– Ну вы и... – Татьяна все-таки прорвалась через его локти, но, очутившись в ванной, поняла, что тошнота бесследно прошла.
Осталась злость, обида, неловкость и... мысль-вопрос: каким образом тот самый кофе добывался из желудка мелкого грызуна?
Она умылась и вернулась на кухню. Гигант топтался возле плиты.
– Я пошутил, – развел он руками.
– Насчет кофе?
– Насчет того, что «так вам и надо».
Татьяна хотела выйти во дворик, чтобы забрать этюдник, но вместо этого опять втянулась в дурацкий, раздражающий разговор.
– Я верну вам ваш кофе! – заорала она.
– Ой, лучше не надо! – дурашливо испугался он. – Второй раз, пропущенный через желудок, да еще ваш...
– Куплю! – поспешно уточнила она.
– Вы не достанете этот сорт. А если и достанете, то вряд ли он будет вам по карману.
– Вы странный человек! Завариваете и пьете помет грызунов, живете в квартире, где краска отваливается от стен! Я с трудом отмыла все двери, к ним было невозможно прикоснуться!
– Я тут не живу! Я сюда на-ве-ды-ваюсь! Тут жила моя бабушка, а я не могу, не хочу продавать ее комнату. Бабуля не хотела отсюда переезжать, хотя я и купил ей другую квартиру! И теперь я не могу продать ее комнату, не хочу, чтобы в ней жили чужие люди. Я оставил там все, как есть – салфеточки, вазочки, фотографии, накрахмаленное белье, картины в рамах, которые она вышивала крестиком. И, кстати, в ее комнате идеальная чистота! Когда я сюда приезжаю, я мою полы, вытираю пыль, проветриваю. То, что творится за пределами бабулиной комнаты, меня не волнует. Не буду же я делать ремонт для постояльцев Ариадны Степановны, в самом деле! Интересно, зачем я вам это все объясняю?
– Да, интересно – зачем? – Татьяна уставилась ему прямо в глаза.
Гигант взгляда не отвел, навис над ней горой – большой и неуклюжий, как медведь, с рыжеватыми, взлохмаченными кудрями. Смотрел он с любопытством, но без агрессии, как собака на муху, которую ей лень ловить.
И с чего она взяла, что он непременно злодей? Просто – дядя со странностями. Любит экзотическую еду и свою покойную бабушку.
– Наверное, оттого я вам все это объясняю, – сказал гигант, – что вы возмутили меня своей беспардонностью. Уничтожили мои стратегические запасы, да еще открыли дверь черного хода! Бабуля годами боролась, чтобы этой дверью никто не пользовался, а вы разгребли баррикаду, которую она тщательно возводила, и вывалились во двор со своими красками!! Зачем? Чтобы изобразить абсолютно нереалистического кота? Для этого не нужно выходить на натуру!
– Пленэр.
– Что?
– Это называется «выходить на пленэр». Вы не очень-то образованны.
– А вы совсем не воспитаны. Поселились тут наверняка со своим женатым дружком! Ариадна сдает комнаты парочкам, которым негде уединиться. Сколько она берет с вас за двенадцать квадратов? Десять тысяч? Двенадцать? Оплата посуточная или почасовая?
– Четыре! Четыре тысячи в месяц берет ваша Ариадна за восемь квадратов! – Татьяна чувствовала, что сейчас заплачет. Она ввязалась в этот дикий, бессмысленный диалог и теперь никак не могла из него вырваться. Ее несло, как несет еще какое-то время по инерции машину вперед, несмотря на визг тормозов.
46 
