104 
– Мы, – хором ответили братья Архангельские.
– Зачем?!
– Мила сказала, что вас потихоньку нужно спрятать в подсобку. А зачем – не объяснила. Мы очень удивились, что вы под одеялом в гробу лежите и храпите, как лошадь, но у покойников, говорят, и ногти растут!
– И как я сам не догадался! – хлопнул себя по лбу Орлик. – Только двум таким бугаям под силу перетащить гроб!
– Я тоже люблю пошутить, – улыбнулась Дарья Волгина. – Ещё в гостиной я заметила, что старуха дышит в гробу, и что под креслом стоит горшок. Мне показалось забавным, если она очнётся в холодной, тёмной, сырой дыре. Не всё же ей над людьми издеваться, пусть и над ней пошутят!
– Вот банда ублюдков! – возмутилась Ида Григорьевна. – Нет, ну это ж надо такое придумать!
– Да мне было уже всё равно, – вяло сказала Дарья. – Я устала жить, устала бояться…
– Врёте, – перебил её Славка. – Вам было не всё равно! Вы очень боялись разоблачения, поэтому начали отчаянно путать следы!! Зачем вы столкнули Алину в пруд?
– Я не…
– Вы! Вы ударили её клюшкой для гольфа по голове и столкнули в пруд, зная, что Алина не умеет плавать. А сделали вы это только для того, чтобы…
– Чтобы подозрение упало на меня! – выкрикнула Полина и вдруг зарыдала: – Алиночка! Сестра! Мы так хорошо начали зарабатывать! Наши картины пачками скупали богатые иностранцы! Они давали за них по тридцать тысяч долларов!..
– Ладно, – махнула рукой Дарья Волгина. – Мне всё равно терять нечего, поэтому я всё расскажу. Да, я действительно боялась разоблачения, тем более, что старуха неизвестно что задумала с этой своей фиктивной смертью. Я боялась Иды, и, если честно, очень надеялась, что без еды и воды она помрёт в подсобке по-настоящему. Да, Алину убила я. А всё потому, что у Сметаниной поехала крыша. Она захотела всего и сразу. Мало того, что она бросилась шантажировать Георгия Георгиевича своей несуществующей беременностью, так ещё и возомнила себя великой сыщицей. Несколько недель назад она разнюхала, что я вовсе не Мила Брагина, а Дарья Волгина, и работаю на киностудии «Магнус». Пришлось окунуть её в пруд, иначе бы у девушки был большой соблазн вывести меня чистую воду, получив при этом все бабкины деньги.
– Как это – несуществующая беременность? – прошептал Гошин. – И как Алинка могла узнать, что ты совсем не та, за кого себя выдаёшь?!
– Мир тесен, – вздохнула Дарья. – Так тесен, что не знаешь, где встретишь своего соседа по детской песочнице… Смешно сказать, но Сметанина оказалась лучшей подругой нашей гримёрши Аньки. Они вместе учились в художественном училище. Однажды Сметанина заглянула на работу к подруге, чтобы выпить кофе в нашем буфете, и увидела за столиком меня. Конечно, она поинтересовалась, что делает на киностудии учительница французского языка. Аньке палец в рот не клади, она выложила Алине всю подноготную про меня, а мне про Алину. Например, то, что Алинка собирается заявить своему богатому любовнику про беременность, хотя никакой беременности нет. Алина поняла, что мне известна её тайна, поэтому молчала, что я невеста человека, который покончил с собой из-за Горазона, и что я обманом проникла в дом Иды Григорьевны. Ситуация получилась как с братьями – я боялась её, а она меня! Но я не могла больше рисковать. Я понимала, что Ида неспроста затеяла свои похороны, собрав на них тех, кого она подозревала в убийстве Пашки. Я понимала, что за всем этим кроется какая-то игра, и на кону стоит солидное вознаграждение. Алина была глупа и корыстна. Я не могла больше рисковать!!! Я только выжидала подходящий момент…
Поздним вечером я подслушала разговор Алины и Гошина. Она угрожала любовнику громким разоблачением, а он ни в какую не соглашался пойти на её условия. После скандала с ним Алина в расстроенных чувствах пошла к пруду. Это конфликт показался мне идеальным поводом избавиться от ненужной и опасной свидетельницы. Было бы идеально изобразить самоубийство Сметаниной, но… она была не из тех, кто отдаёт свою жизнь без боя. Алина была глупа и корыстна… Пришлось действовать грубо и примитивно, как в дешёвом триллере. Благо, у Ксюни в доме всегда бардак, и спортивный инвентарь валяется в холле. Я взяла клюшку для гольфа и пошла за Алиной. Судя по всему, она была очень раздражена, но не сильно расстроена, потому что бормотала себе под нос: «Скотина! Нет, ну какая же ты, Гошин, скотина! Посмотрим, как умоется твоя Полина, когда я откажусь писать для неё картины!!» Я поняла, что между сёстрами есть какие-то творческо-коммерческие отношения, и это тоже было мне на руку, потому что получалось, что у Полины есть не один мотив избавиться от сестры.
104 
