97 
Проснулась я от звука открываемой входной двери. Я подлетела на кровати, села, и спрятала руку с пистолетом под подушку. Но на пороге возник не Гогот. И не Инна Петровна.
На пороге стоял Костян. Я так удивилась, что моя нижняя челюсть отвисла как у старого паралитика. У Костяна была сильно рассечена бровь, а нос залеплен пластырем.
— Не ждала? — ухмыльнулся длинный. — Здорово, пресса!
— Здорово, Буратино! Тебе снова подкоротили нос?
Теперь понятно, кто утрамбовал матрас. Плохо работают Бэлкины парни. Костян сделал шаг ко мне, я вытащила пистолет из-под подушки.
— И что, этот пугач заряжен?
— Хочешь проверить?
Костян сел на стул рядом с которым стоял.
— Мне что, типа не двигаться?
— Двигайся сколько хочешь. Выворачивай карманы!
Он послушно вытряс из недр своей куртки что-то похожее на обрез, два ножа, и то ли резиновую дубинку, то ли электрошокер. Судя по всему, он нисколько не сомневался, что я смогу подстрелить его как перепелку.
Я пинками отфутболила боезапасы под кровать. Что делать дальше с Костяном я не представляла. Вопросы, вертевшиеся у меня на языке, были не к нему.
— Что ты тут делаешь? — задала я универсальный вопрос.
— В гости пришел, — дал он универсальный ответ.
— К кому?
— К хозяину, — заерничал Костян.
— Где хозяин, кто хозяин? — заорала я и сделала ошибку, подскочив слишком близко к Костяну, и оказавшись спиной к двери. Последнее, что я запомнила, это была ухмылка Костяна.
На мою голову сзади обрушился такой удар, что я отчетливо услышала, как череп треснул по швам, если они, конечно, у него есть. Я подумала, что сознание терять ни в коем случае нельзя, и тут же его потеряла.
Очнулась я от того, что руки и ноги кто-то пилил пополам. Оказалось, что это веревки, которыми меня чересчур крепко прикрутили к стулу. Я вспомнила Кольку Серова, который погиб точно так же привязанный к нехитрому предмету интерьера.
Очков на мне не было и я с трудом сфокусировала взгляд на второй фигуре, стоявшей рядом с Костяном.
— Вот и хозяин, — заржал длинный.
— Дай очки, — обратилась я к фигуре.
— Где Бизя? — спросила фигура голосом рыжего рубахи-парня.
— Дай очки.
— Костян, дай ей очки, я слышал, близорукие люди совсем ничего не помнят без них.
— Ага, ты не знаешь на что способна эта облезлая крыса! Она может уйти даже привязанная к стулу, и даже по вертикальной стене. Пусть лучше щурится.
— Спасибо, Костян! — я была польщена таким мнением обо мне. — Дай очки! Ты что, бабы боишься?
Костян фыркнул и криво нацепил мне на нос очки. Я посмотрела Гоготу прямо в глаза.
— Здравствуй, Мишка!
Он стоял передо мной маленький, рыжий, вихрастый, и вполне дружелюбный. Он не отвел взгляд. Я поискала глазами чем он меня ударил — ведь со своим ростом он не достал бы до моей головы даже с табуретки. В углу комнаты стояла запирка. Здоровая, деревянная запирка, которой в деревенских избах запирают дверь изнутри. Я полная кретинка, что не догадалась убрать ее из сеней.
— Где Бизя? — Мишку интересовал только один вопрос.
— В Казани ты его не дождался?
Костян влепил мне пощечину. Очки слетели, но он опять заботливо пристроил их на моем носу. Я вспомнила Кольку Серова, его изуродованное лицо, напоминавшее отбивную перед тем, как она шлепнется на сковородку.
— Где Бизя? — не теряя терпения спросил Гогот.
Я решила потянуть время.
— Как ты думаешь, я могу этого не знать?
— Нет, не можешь.
Он кивнул на мою распотрошенную сумку, валявшуюся на кровати. Среди прочего барахла там лежало письмо, которое я так и не передала Мишке. Ну вот и все, они все знают, подумала я.
— Вы же все знаете!
— Его там нет! — Мишка начал терять терпение. — Его нет в этой школе, в этом сарае, в этом сраном городе! — Мишка почти кричал. — Ты что думаешь, мы не узнали почти сразу, откуда ты приперлась, из какого города? Ты, рота спецназа! Где Бизя?
Мне стало холодно. Так холодно, как ни разу не было в Сибири даже в сорокаградусный мороз. Я застучала зубами и затряслась крупной дрожью вместе со стулом.
— Дай ей воды, — сказал Костяну добрый Миша Гогот. Тот притащил огромную железную кружку, сунул мне ее под нос, и я, клацая по железу зубами, отпила пару глотков вонючей, тухлой воды. Скорее всего, я подхвачу дизентерию, но это уже неважно.
Мне стало жарко. Так жарко, что нос под очками вспотел. Они обшарили мою квартиру в Сибирске, раз здесь моя старая фотография. Там нет ни Бизона, ни Ильича, ни Рона — их всех убили «борисовцы», как убили Кольку Серова. И лестница на чердак не спасла.
97 
