очень нудно 
35 
Дама элегантным жестом вернула купюру в ридикюль и чуть прикоснулась перчаткой к румяной щеке лихача. Извозчик просто онемел от счастья.
В столице на лихачах было принято ездить в увеселительные заведения или кататься с цыганами. Лихача позволяли себе блестящие офицеры гвардии и аристократы, которым требовалось показать на весь Невский незыблемость своего финансового положения. Стоил лихач в три, а то и в пять раз дороже, чем обычные извозчики.
Вышколенный швейцар Сибирского торгового так засмотрелся на скандальное происшествие, что не сразу открыл створки тяжелых кованых дверей перед дамой.
Она поднялась по мраморным ступенькам в операционный зал.
Длинный зал с колоннами, между которыми на цепях свисали бронзовые люстры, производил впечатление. Построенный по вкусам основательных хозяев — екатеринбургских купцов, — интерьер совмещал итальянский мрамор с дубовыми табуретками вместо кресел. Но клиентов это не смущало. Сибирский торговый был в десятке самых лучших банков России и работал с крупными промышленниками, владельцами железных дорог и металлургических заводов. То есть с людьми, ценившими надежность.
Все сотрудники банка были мужчины. Все клиенты, находившиеся в этот час в операционном зале банка, тоже были мужчины. Так что появление стройной дамы в вуали не осталось незамеченным. Женщина без сопровождения в таком месте — это было уже на грани приличий.
Стихли скрипящие перья, пальцы кассиров замерли над костяшками счётов.
Но саму даму ничто не смущало. Увидев табличку «Выдача ссуд», она решительно направилась к ней.
Старший служащий Кузнецов улыбнулся неожиданному клиенту и согнулся в галантном поклоне.
— Добрый день, сударыня, чем могу служить?
— Мне нужно получить деньги по чеку, — проворковала посетительница нежно и волнующе, словно обещала лично Кузнецову страстную ночь любви. Служащий моментально расплылся в улыбке и подкрутил напомаженные усы, как делают это вульгарные приказчики в мануфактурных лавках.
— Позвольте полюбопытствовать… — попросил он.
11
В медицинскую влетел румяный Лебедев. Он кинул медвежью шапку в сторону стеклянного шкафчика с микстурами и стряхнул на пол роскошную шубу.
— Ванзаров, друг мой, не вставайте! Какая дивная картина: коленопреклоненный сыщику постели умирающего свидетеля! Передвижники умрут от зависти! — у Лебедева, как всегда, было прекрасное настроение. Кто бы мог подумать, что ночью он спал всего два часа, разгадывая в лаборатории тайну вещества, обнаруженного в теле Марии Ланге.
— Уступаю вам место, — Ванзаров медленно встал с пола и отряхнул колени.
Лебедев бережно поставил свой походный чемоданчик рядом с кушеткой.
— Давно без сознания?
— Минуты две, не больше. До этого периодически. Думаю, наступила агония, — доложил участковый доктор.
— Это правда, что профессор купался в проруби и загорал на морозе? — Эксперт рассматривал зрачки пациента.
— Да, Аполлон Григорьевич, и после всего этого я наблюдал у него температуру выше сорока градусов! — ответил Горн.
Лебедев присвистнул.
— Однако! Какой крепкий орешек! И на груди пентакль, точь-в-точь как у той барышни.
Горн кивнул.
Лебедев вытащил из-под одеяла правую руку Серебрякова, осмотрел и одобрительно кивнул головой:
— А ведь вы, Родион Георгиевич, были правы. На указательном пальце профессора несмываемый черный след от жидкости, которой были нанесены пентакли. Как вы и заметили на фотографии. Поздравляю с главной уликой дела Ланге!
— Не с чем поздравлять, — равнодушно сказал Ванзаров.
— Как это?! Наш главный подозреваемый наверняка уже изобличен и во всем признался? — провозгласил Лебедев.
— Он не убивал Марию, — ответил Ванзаров.
— Понятно, значит, все только запутывается, — посочувствовал криминалист сыщику. — Я правильно понимаю, а, ротмистр?
— Так точно… — с грустным вздохом отозвался Джуранский.
— Ладно, господа, вы идите, а мы с Эммануилом Эммануиловичем попробуем привести это тело в живое состояние, — решительно заявил Лебедев.
Доктор Горн удивленно поднял брови. Он явно не собирался оживлять профессора.
Но лежащий неподвижно Серебряков вдруг стал подавать признаки жизни.
— Ванзаров, — слабо позвал он.
— Слушаю вас, Александр Владимирович…
— Около меня были какие-то люди. Они сняли всю одежду…
35 
