23 
Мы с Элкой бросились вон из вагончика. По пути я зачем-то подвесил пацана за шиворот на щит «Спасательный пост». Не нравятся мне маленькие мальчики, пытающиеся заработать на чужом несчастье. Элка успела закрыть вагончик на ключ и мы помчались к шашлычной.
— Эй, дядь, так спасатели не поступают! — заорал нам вслед пацан, подвешенный на щите. — Я ведь и пожаловаться могу! На жестокое обращение с детьми и животными!
Мусорных баков за шашлычной было четыре. Мы, как ищейки, ринулись в разные стороны.
— Сюда! — крикнула мне Беда от самого дальнего контейнера.
Женщина лежала на животе в позе, которая позволяла думать, что она пыталась ползти из последних сил. Светлые волосы на затылке были темными, и до меня не сразу дошло, что это запекшаяся кровь. На ней был только желтый купальник, и я нисколько не усомнился в том, что это та самая женщина, чьи вещи остались на лежаке, и чье тело я безуспешно пытался обнаружить вчера на дне. Возраст ее было трудно определить, можно было только сказать, что она хорошо выглядела даже в такой ситуации, и даже с проломленной головой. В правой руке она сжимала мобильник — наверное, хотела куда-нибудь дозвониться, но не хватило сил.
Элка присела рядом с ней на корточки и на шее попыталась нащупать пульс.
— Жива, — с удивлением сказала Беда и выдернула из руки женщины мобильник. — Смотри! — она развернула ладонь. Я не очень-то удивился, увидев на белой полупрозрачной коже красную цифру три. Забрав у Элки телефон, я вызвал «Скорую» и милицию.
И те и другие приехали на удивление быстро. Пока мы их ждали, Элка курила одну сигарету за другой, садила как старый сапожник, а я стоял рядом и проклинал себя за то, что вчера вечером, вместо того, чтобы упражняться в нырянии, не обошел территорию.
Врач со «Скорой» сказал, что шансов выжить у женщины мало.
— Перелом основания черепа, — констатировал он. — Странно, что она вообще до сих пор жива.
Я помог погрузить носилки в машину.
— Будем надеяться, — обтекаемо выразилась Беда, закуривая новую сигарету.
Все бы ничего, но в милицейском «Газике», прибывшем на место происшествия, оказалась та же самая опергруппа, которая пытала нас на Диком пляже. Это был удар под дых — меньше всего мне хотелось сейчас объясняться с майором Барсуком и его товарищами по делу, обстоятельства которого как две капли воды смахивали на прежнее.
— Вы! — нисколько не удивился майор Барсук, вывалившись из «Газика».
— Я, — пришлось мне признаться.
— И вы, — обратился он к Элке.
— Не, это моя точная копия, — не нашла ничего умнее ответить Элка.
— И снова тело, снова на берегу, снова с головой, по которой ударили тяжелым тупым предметом!
Эти сопоставления с настырным повторением слова «снова» мне не понравились. Беде они не понравились тоже, потому что она прищурилась, отбросила недокуренную сигарету и тут же достала из пачки новую.
— Она жива, — посмел я напомнить майору неоспоримый факт. — И это именно я вызвал «Скорую» и милицию.
Барсук короткопалой рукой поскреб свой затылок и посмотрел на отъезжавшую «Скорую помощь» с нескрываемым сожалением.
— Действительно, — усмехнулся он. — А на ней случайно не ваша одежда?
— На ней купальник, — напомнил я. — Ее вещи остались на пляже, на лежаке.
— И мобильный не ваш?
— Нет, это ее мобильный.
— И у вас этой ночью не было какой-нибудь очередной свадьбы? — Он буравил меня колючими глазками, и, может быть, я чувствовал бы себя гораздо лучше, если бы рядом с ним не стояли двое парней с такими же недружелюбными взглядами.
— Нет! — повысил я голос. — Вы прекрасно знаете, когда была наша свадьба!
— Значит, вы не тот «молоточник», который шваркает граждан нашего города по голове, а потом нумерует их маркером?
— Значит, не тот, — приказав себе успокоиться, согласился я. — Я тут спасателем, между прочим, работаю.
— Да?!! Работаете?! А я думал, вы внук Сазона Сазонова, у которого денег куры не клюют.
— Да, я его внук. Но это у него денег куры не клюют, а я очень даже не прочь подработать немножко.
— А как вы объясните тот факт, что я второй раз наблюдаю вашу странную личность у разбитых голов наших граждан?
— Второй! — не выдержал и заорал я. — Заметьте, второй! А жертв было три! Три было жертвы!
— Да-да, нестыковочка, — вздохнул тяжело Барсук. — А так все замечательно складывалось! Внук знаменитого Сазона Сазонова — маньяк-молоточник! Я бы прославился и получил повышение. Как вы думаете, я бы получил повышение? — он заглянул мне в глаза с шутовским интересом. — Вы ведь не такой уж и паинька. Я читал как-то про вас в газете. Тот еще ловелас и разгильдяй! Жаль, что молоточник — это не вы, а то у меня из-за этой серии отпуск накрылся!
23 
