Лёгкий, ненавязчивый романчик 
82 
— Привет, Бэлка!!
— Элка, — прошелестела труба голосом, лишь отдаленно напоминающим Бэлкин, — Элка, меня обо…
— Что?! Тебя… что?!
— Обо-кра-ли… — Она всхлипнула, высморкалась и что-то там шумно глотнула. Я представила себе душераздирающую картину: на полу, посреди разгромленной гостиной сидит Шарова и, умываясь слезами, хлещет из горла виски. И хорошо, если только вискарь, а не уксусную эссенцию…
— Бэлка! Я еду! — заорала я. — Не двигайся, ничего не пей и… — Она первой нажала отбой и это напугало меня еще больше.
Я заметалась по комнате, хватая сумку, ключи от «Харлея», шлем.
— Что? — приподнялся с дивана Бизон. — Что там еще?
— Бэлку обчистили. Я к ней, а то наглотается опять какой-нибудь дряни.
— А-а-а-а, — протянул равнодушно он и почесал ногу.
— Не чешись! Ты подцепил от Янки чесотку?
— Это нервное. Слушай, ну ее эту Бэлку, давай… — Он встал и попытался меня поймать, но я выкрутилась из его больших, жадных рук и помчалась к двери. Нет, все-таки, это была очень большая комната — мне и десяти скачков не хватило, чтобы схватиться за золоченую ручку.
— Нет, ну как ты обозвала Михальянца?!! — крикнул Бизя мне вслед.
Хуже нет, когда большие сильные парни, у которых в крови масса адреналина, гемоглобина и этого… как его, — тестостерона! — вынуждены сидеть взаперти и бездействовать.
* * *
Вечер на удивление был прохладным. Иногда на юге, даже после жаркого дня, бывают вот такие свежие, по-сибирски прохладные вечера. И то ли бьющий в лицо бодрящий ветер, то ли навязчивое упоминание о Михальянце, то ли все это вместе, зародило в моей голове некую мысль…
Собственно, это и мыслью-то еще не было, так — пунктир, многоточие и вопросы, но это «нечто» прочно засело в моих мозгах, копошилось там, и я точно знала — скоро даст свои всходы.
* * *
Бэлка встретила меня у ворот веселая и растрепанная. В руках она действительно держала бутылку виски, поминутно взбалтывала ее и из нее отхлебывала. На ней был легкомысленный сиреневый сарафанчик, лямки которого то и дело сваливались с ее плеч. Бэлка, хихикая, ловила их и водворяла на место.
— Ты милицию вызвала?! — Отодвинув Бэлку, я зашагала по гравийной дорожке в дом. Бэлка побежала за мной, ловя свои лямки и булькая виски.
— Какая милиция? Элка, я сама виновата! Элка…
В гостиной царил идеальный порядок, если не считать огромной грязной собаки, дрыхнувшей на диване.
— Ну и…? — Я развела руками.
— Элка, не надо милиции! Пойдем со мной, я все тебе расскажу! — Она потянула меня за руку вон из дома.
Через минуту мы сидели в баньке-пристройке, выложенной изнутри пахучими деревянными плашками. Судя по всему, Бэлка тут обитала давно, потому что в предбаннике, на маленьком столике, валялись обертки, остатки продуктов, и стояли грязные пепельницы. Деревянная лавка была застелена матрасом и мятым бельем. Сверху валялся сбившийся в кучу плед. Хваленая Бэлкина чистоплотность отчего-то на баньку не распространялась. Банька смахивало на лежбище старого, запущенного холостяка.
Я присела на край деревянной скамейки и невежливо спросила:
— И что?!!
— Элка, я в доме не живу больше.
— Почему?
— Оказывается, я очень боюсь собак. По твоему совету, я пригрела трех псов, накормила их… ну и…
— Что?
— Они поселились на моих диванах, а я тут! — Она сделал рукой полукруг, словно приглашая меня получше рассмотреть место ее обитания.
— Я видела только одну собаку.
— Они распределили между собой этажи. Ты видела ту, которая живет на первом. Нет, они мирные, милые псы, но… я их боюсь!
— Это они тебя обокрали? — Я взяла со стола сигарету, чиркнула зажигалкой и затянулась. Если честно, я была зла на Бэлку. Вот что значит — человек не знал в жизни настоящих проблем. Он их не знал — поэтому начал придумывать.
— Элка, ты, когда мордой в розы свалилась, то… всколыхнула во мне самые потаенные, самые сильные чувства.
— Это я уже слышала! — Я отобрала у нее бутылку, к которой она опять присосалась.
— Вот я и… — Язык у нее стал заплетаться, щеки порозовели, я посмотрела на нее и та мысль, которая была пунктиром, многоточием и вопросами, снова возникла, заворочалась и… дала свой первый росток.
— Если ты мне немедленно все не расскажешь, быстро и без длинных эпитетов, я заведу тебя в баню и окачу холодной водой! — сказала я Бэлке. — Кто тебя обокрал?
82 
