очень нудно 
64 
— Какой дизель?! — испуганное лицо бордюрщика.
— Считаю до трех, — Гладышев оскалился. — Раз, два…
— Питерцы — уроды! — крикнул пленный.
Тук. Хруст.
Люди закричали.
— Неправильный ответ, — сказал Гладыш. Раскачал лом и выдернул из мёртвого тела. Всплеск крови. Лицо и одежда у него были забрызганы кровью.
— Следующий пациент, — сказал он.
— СТОЯТЬ! — Иван шёл на Гладыша яростный и раскалёно-белый, как вольфрамовая нить. Диггер изменился в лице. Отшатнулся, отступил к стене.
Иван выдернул лом из рук Гладыша, отшвырнул в сторону. Грохот. Руки тряслись от желания раздавить этого придурка. Иван размахнулся и ударил. Гладыш отлетел, врезался спиной в стену. Начал сползать. Иван шагнул вперёд, схватил его за грудки и вздёрнул вверх.
— Ты что, придурок, творишь?!
Гладыш вдруг улыбнулся. Неровные гнилые зубы в кровавом оскале.
— Всё нормально, командир. Допрашиваю пленных ублюдков.
Иван приблизил лицо к роже Гладыша.
— Раз-дав-лю, — произнес Иван раздельно. Встряхнул диггера, ударил затылком об стену. Гладыш продолжал улыбаться.
— Команди-ир. Что ты, команди-ир.
Ах, так!
Иван выдернул у Гладыша «макаров» из-за пояса, взвел курок. Прижал ствол ко лбу диггера. Нажал с силой, так, что вокруг ствола кожа побелела.
— Так понятней? — спросил Иван. — Ты у меня под расстрел пойдёшь, понял?!
— Понял, — Гладыш усмехнулся, глядя на Ивана. — Чего ж тут не понять, командир? Пришлым ты был, пришлым и остался. Что тебе наш дизель, верно? Тебе и так хорошо.
Иван отвел руку с макаром, ударил наискось, в висок. Гладыш замолчал и сполз по стене.
— Что встал? — Иван повернулся к последнему часовому, — бери всех пленных и веди за блокпост. Там отпустить. Понял?! И чтобы ни единый волос… Лично проверю. Понял?
— Понял, — кивнул тот. Испуг в его глазах был размером с Исаакиевский собор.
На платформе закричали — женским голосом. И затем — знакомый рев Шакилова.
Да что ж сегодня такое!
— Солоха, за мной, — скомандовал Иван.
* * *
Взорванному воздуху нечем дышать.
Кто-то задыхается.
А кто-то нет.
Воздух, ты уже не тот…
— Остановите своих людей, — предупредил Иван. Он расслабил руки и слегка ссутулился. Справа от него стоял Солоха, слева Шакил. Хорошо хоть, мимоходом подумал Иван, что Кузнецова с собой не взяли. Похоже, будет основательная разборка.
— А ты кто такой? — спросил адмиралтейский. На плече у него была нашивка с серым кулаком в круге. Надо же, и у этих тоже. Это же совсем почти форма. Иван прищурился.
— Диггер.
— А по рогам хочешь, диггер?
— Попробуй.
Адмиралец оскалился. Его подчиненные, переключив всё внимание на Ивана, оставили девушку в покое. Та отползла и остановилась, глядя на происходящее.
Заторможенная какая-то.
— Руки держи на виду, — сказал Иван. — Или я тебя прямо здесь уроню, чтоб всем было понятно. Не слышу? Понятно?!
Адмиралтейские загудели. Возмущены, сволочи. Добыча из рук уплывает.
Расклад только не очень хороший. Их всего трое, а адмиральцев пятеро, но терпеть мародеров и насильников — к чёрту такое терпение! Адмиралец улыбнулся — он тоже оценил расстановку сил.
Трое против пяти. Иван вздохнул. Что ж… Где наша не пропадала.
Адмиральские в мгновение ока подняли оружие. Смелые, ты смотри.
Иван оглядел «адмиральцев» и хмыкнул.
— Что ты на это скажешь, козёл? — спросил главный, прежде державший девушку.
— Мои любимые конфеты, — сказал Иван, разглядывая морду адмиральца, одутловатую с толстой бородавкой на щеке. — Слышишь? Бато-ончики.
— Че?
Иван ударил. Бородавчатый вздрогнул, застыл и начал оседать. Глаза закатились. Прикрывшись им, как щитом, Иван выдернул автомат у Бородавчатого из рук и перещёлкнул предохранитель на автоматический огонь. Держа автомат обеими руками, поднялся и навел оружие на «адмиральцев».
Автоматная дуэль, подумал Иван. Обожаю.
Пауза.
Семь стволов направлены друг на друга.
«Адмиральцы» заорали. В ответ заорали невские. Атмосфера накалилась до такой степени, что один выстрел и всё будет залито кровью…
Иван такое уже видел.
— Спокойно! — закричал он и поднял оружие стволом в потолок. — Всё, всё, всё! Спокойно! Всем убрать оружие!
Ещё секунда, и, кажется, случится непоправимое. Девушка, из-за которой разгорелся весь сыр-бор, сидела с безучастным лицом. Словно это не её тут собирались насиловать. И не её же спасали.
64 
