Последние отзывы

  143  

Басс усмехнулся. «Посылочку». Ну да, именно нуль-транспортный протокол в сочетании с сетевым подключением породил бум нетро. В детстве Басс никак не мог понять, зачем мать таскает его с собой в эти заведения — ведь домашняя пандора без всякой Сети легко приготовит обед на основе любого из тысяч рецептов. Но мать упорно твердила, что её подруги, оставшиеся в Старой Европе, готовят гораздо лучше, и никакой рецепт не заменит их опыт.

— Уже неделю так сижу. — Отто показал на входную дверь, запертую изнутри на железный засов. — Не знаю даже, с кем посоветоваться. Хорошо, что ты пришёл. Ты вроде разбираешься в искинах…

«Это они во мне разбираются», мрачно подумал Басс, вспоминая робохирурга, похожего на перевёрнутое дерево.

Он сел за ближайший стол и сделал вид, что разглядывает плавающие вдоль стен голограммки в жанре «микробиоарт». Может, в чем-то другом Отто и был неуклюж, но своему хобби он нашёл неплохое применение. Кишечная микрофлора в стеклянных капсулах, увеличенная электронным микроскопом — отличное оформление для нетро.

Правда, люди, знавшие Отто так же хорошо, как Басс, не особенно веселились от этих картинок. Поскольку догадывались, отчего их приятель увлёкся таким искусством. Жёсткие запреты на лечение антибиотиками появились в Старой Европе лишь тогда, когда половина её жителей оказалась во власти тяжёлых форм аллергии, а вирусные эпидемии стали опустошать целые города. Ещё несколько лет понадобилось, чтобы подвести под суд пищевые корпорации, использующие антибиотики-консерванты. Но и после этого, живя на других континентах, многие продолжали страдать из-за достижений фармацевтики, которыми их накормили в детстве. Собственная микрофлора Отто уже долгие годы не хотела восстанавливаться. Это сильно повлияло на его чувство прекрасного.

Однако сегодня даже его коллекция микробиоарта представляла собой жалкое зрелище. Большая часть голограммок вообще потухла — ни розовых шариков дрожжей, ни буйных морковок бифидобактерий, что так радовали туристов в былые годы. Да и оставшиеся в живых экспонаты выглядели так, словно сами просили антибиотиков. Грязно-жёлтая E.coli висела у входа, как ботинок утопленницы, любившей длинные шнурки. А зелёная Helicobacter pylori, казалось, вот-вот шмякнется на стол перед Бассом, точно гнилой огурец.

Стало быть, Отто перестал за ними следить. А ведь когда-то в его коллекции были все шестьсот бактерий, обитающих в человеческом кишечнике. Язва, рак, даже аутизм — всего лишь маленькие сбои в равновесии этого большого общежития.

Басс перевёл взгляд на немца. Здесь поставить диагноз будет посложней. Отто всегда был самым неприметным в их компании. Даже молчаливый Шон, и тот как-то выделялся — хотя бы своим ростом и румянцем. Отто же не был ни высоким, ни низким, ни толстым, ни худым. И назвать его блондином язык не поворачивался. Бесцветные, аккуратно подстриженные волосы казались лишь прокладочным материалом для вечной белой шапочки. И это творожное лицо безо всякого выражения…

Хотя нет, сегодня в лице Отто появилась некая особая черта. Это было лицо человека, столкнувшегося с беспорядком. Страдающий творог. Фанатичный борец за здоровый образ жизни, лишь на склоне лет узнавший, что всю жизнь вытирал задницу не в ту сторону.

— Вначале все так хорошо закрутилось, — вздохнул Отто. — Старый знакомый, он сам раньше гастроэнтерологом работал. Мы с ним вместе программы для фуджеев писали… Тогда у меня и появилась эта идея — стеганография на дрожжевых протеинах. А тут он объявился снова, со своей курьерской службой. Давай, говорит, к нам, как раз по твоему профилю есть разработка…

Пандора пискнула. Немец вздрогнул и боязливо приоткрыл крышку. Потом облегчённо выдохнул и достал из синтезатора квадратный стакан с бело-голубой жидкостью.

— Попробуй.

Ох, как мать замучила Басса этим «попробуй» в детстве! Впрочем, во время тех посиделок в нетро он и сам иногда получал удовольствие — на свой мальчишеский лад. Ему очень нравилось, когда из какой-нибудь пандоры вдруг начинала хлестать ветчина. Все вокруг вскакивали, кто-то из взрослых кричал про новый вирус, консультант в белой шапочке бросался к пандоре и что-то в ней крутил. Через пару минут порядок восстанавливался: роботы убирали разбросанную по полу ветчину, вокруг стола опять появлялись облики подруг матери, из пандоры снова вылезали их кулинарные творения «по оригинальному рецепту». И мать снова предлагала Бассу «попробовать». А сама тем временем продолжала свои бесконечные разговоры с голограммами о том, что хорошо бы встретиться в реале, да только вот деньги, и дети, и карантин, из-за которого не пускают в Старую Францию…

  143