7 
Объявили рейс, и он пошел к выходу, а Милли поплелась следом, думая о том, что он так ей и не ответил.
Покоясь в роскоши первого класса, Милли погрузилась в размышления. Краем глаза она видела четкий профиль итальянца, склонившегося над папкой, которую тот достал из кейса. Милли быстро отвернулась, ощущая, как в ней поднимается какое-то странное чувство. Значит, Джилли и итальянец были любовниками.
Почему это ее так потрясло? У сестры и раньше были любовники.
«Кое-что», как она называла свои любовные связи. «У меня кое-что с тем-то». Это продолжалось месяц или два, не дольше. Джилли быстро все надоедало.
Интересно, как было на этот раз? Может, Джилли влюбилась в красивого сурового итальянца? Милли, чувствуя, что краснеет, подумала, что вполне может этому поверить. Он необыкновенно привлекателен, действует точно магнит. Это чувствует даже она, несмотря на все его угрозы. В роли соблазнителя он наверняка неотразим.
Может, сестра ожидала, что Сарачино ответит на ее любовь? Надеялась, что он женится на ней? Даже по своей самонадеянности была уверена в этом? Этим можно объяснить ее опрометчивое обещание покрыть мамины долги с процентами. Все в облике итальянца говорит о богатстве. Вот почему такая шикарная девушка, как Джилли, согласилась на роль скромной компаньонки при старой леди. Просто чтобы быть поближе к человеку, которого она любила.
А когда поняла, что он и в мыслях не держал делать ей предложение, Джилли в отчаянии бросила все и тайком уехала.
Впрочем, этого нельзя знать наверняка, пока она не найдется, но версия согласуется с содержанием последней открытки, полученной из Флоренции, и с тем, что сказал жесткий, но такой красивый мужчина, сидящий рядом.
Думать о том, что сестра в беде — ее преследует этот бессердечный дьявол — и в отчаянии, потому что он разбил ей сердце, было так тяжело, что Милли стиснула зубы и поклялась себе: она разыщет Джилли и очистит ее имя. Близняшка всегда приходила ей на помощь, когда они жили вместе, и она оплатит свой долг перед ней.
Милли проснулась оттого, что ее тронули за рукав.
— Застегни ремень, мы садимся.
Милли непослушными руками пристегнула ремень. Ей казалось, что она больше никогда не заснет, по крайней мере в такой отвратительной компании, но бессонная ночь не прошла даром. Подавляя зевки, она в отвратительном настроении поплелась за итальянцем, и лишь когда они покинули Пизанский аэропорт и уже ехали по извилистым тосканским дорогам, он впервые заговорил с ней, вводя ее в замешательство своими испытующими взглядами, которые она скорее чувствовала, чем видела.
— Не пойму почему, но ты для бабушки единственный свет в окошке, — сухо проговорил он. — С тех пор как ты исчезла, она тоскует. Ты не станешь ни делать, ни говорить ничего такого, что может ее расстроить. Это ясно?
— Абсолютно.
Снова быстрый испытующий взгляд.
— И не горбься! На тебя посмотреть, так можно подумать, что тебя везут на каторгу. Скажи спасибо святому покровителю грешников, что так легко отделалась, — пробурчал итальянец. — Если бы бабушка не любила тебя, быть бы тебе сейчас в наручниках.
Милли глубоко вздохнула. Как только ей удалось не протянуть руки да не задушить этого отвратного типа, которого глаза б ее не видали! Будь на ее месте Джилли, ее любовь к нему как рукой сняло бы.
Решив ничего не отвечать, чтобы ненароком не выдать себя, она все же прислушалась к презрительному замечанию и выпрямилась.
При других обстоятельствах было бы очень приятно ехать в открытой спортивной машине по напоенной солнцем Тоскане, среди виноградников и выстроившихся рядами кипарисов и лимонных деревьев, глядя на возвышающиеся вдали крутые скалы.
Напряжение в душе нарастало с каждой милей, которую они проезжали, и когда за поворотом показалась мощеная дорожка, упирающаяся в кованые железные ворота, за которыми виднелась внушительная каменная вилла, Милли уже сидела как на иголках.
Как пройдет встреча с бабушкой Сарачино, удастся ли выдержать это испытание, не выдав себя? В Англии она думала, что внешнего сходства с сестрой и ее одежды достаточно, чтобы итальянец прекратил поиски настоящей Джилли, которую обвиняет в мошенничестве, краже и бог знает в чем еще. Но здесь все казалось гораздо труднее.
Приказав себе следить за каждым своим шагом, Милли вышла из машины, которую мрачный итальянец остановил напротив массивных дверей. Отдав ключи от машины появившемуся откуда-то невысокому сухощавому человеку, он повернулся к ней:
7 
