102 
— Стас, — крикнул Миша. — Освободи помещение, тут девушка твоей мечты ползет.
Лена печально помахала сисадмину рукой и захлопнула у него перед носом дверь. Умыв лицо, она почувствовала себя значительно лучше. Мыться пришлось долго, поскольку водостойкая тушь оказалась не такой уж стойкой и тут же перекочевала на щеки. Решив, что жидкое мыло для рук — не хлорка и особого вреда физиономии от него не будет, Лена, громко фыркая, начала смывать остатки макияжа. Руки слушались плохо, поэтому к концу водных процедур она умудрилась забрызгать блузку и основательно намочить волосы.
— О! — обрадовался ее появлению Миша. — Как парок? Чего веник не взяла? Гляди-ка, молодец какая — голову даже помыла!
Стас сумрачно смотрел на молчащую Лену.
— Ну, я пошел, — Миша со всей силы треснул сисадмина по спине. — Не скучайте тут.
Лена с интересом разглядывала понурого Стаса. Когда молчание стало совсем уж неприличным, он пробормотал:
— Пойдем потанцуем.
Лена изумленно хлопнула мокрыми ресницами:
— Потанцуем?!
Вопрос прозвучал так, словно он предложил нечто немыслимое, например, помочь поменять колесо или почитать вслух «Капитал» Маркса.
Стас растерялся и залился краской. А Лена начала хохотать. Смех был горьким и почти истеричным: вместо широкоплечего красавца Вадима ее приглашает на танец этот похожий на больного журавля компьютерщик.
Потоптавшись рядом с веселящейся из последних сил Леной, он вдруг резко развернулся и пошел в зал.
— Вот здорово! — горько поджала губы Лена. — Даже этот слинял.
В понедельник цветов не было. Вадим уехал в командировку. Лена откровенно грустила и постепенно вливалась в коллектив. После дебюта на юбилее переводчица перешла в категорию «своя в доску» и уже не сидела за столиком одна.
На улице резко теплело. Зима безвозвратно утекла в люки, а на душе радостно щемило от предвкушения чего-то большого и светлого. Лена ждала возвращения коммерческого директора, как ребенок ждет Нового года: с восторгом и замиранием сердца. Она не забыла горечи последних месяцев, но все еще надеялась, что ее третий мужчина будет другим.
Неделя проползла, как беременный удав. Дни тянулись бесконечно долго, Вадим пропал, а Лена уже просто бредила его голосом, его улыбкой, воображая себя то принцессой в башне, то Золушкой, то Джулией Роберте в ожидании своего Гира.
В пятницу он так и не появился. Лена сидела в пустом офисе и грустно разглядывала сереющее сквозь жалюзи небо. Домой не тянуло, но ночевать в кабинете хотелось еще меньше.
Она медленно оделась и вышла в коридор. На лестнице маялся длинный тощий силуэт. При ближайшем рассмотрении это оказался Стас.
— О, а я думал, что все уже ушли, — как-то натянуто забормотал он.
Лена вежливо кивнула ему и бросила, проходя мимо:
— Заработалась я сегодня. До понедельника! Она не оборачиваясь помахала рукой и ускорила шаг.
— Может, посидим где-нибудь? — прошептал Стас, но стук каблучков заглушил его предложение. Он обессиленно прислонился к стене и зло пнул загудевшие перила.
Лена поехала в центр. Она брела вдоль ярких витрин, разглядывала людей, афиши, неоновые огни рекламных щитов и пролетающие мимо автомобили. Влиться в общий праздничный настрой никак не получалось. Она пыталась вызвать в памяти образ Вадима и улыбалась своим бесплотным мыслям. Внезапно она почувствовала мощнейший внутренний взрыв: зыбкие мечты перетекли в реальность, запутавшись в многоголосом шуме толпы и резко выдернув из него золотую нить его голоса.
Вадим стоял у пронзительно желтого такси и разговаривал по телефону. Ленино сердце забилось, перекрывая дыхание и заглушая все звуки. Она поняла, что сейчас просто побежит и повиснет у него на шее. Пусть думает про нее что угодно, но не оттолкнет же!
Ее останавливало только одно: он был каким-то чужим. Словно любимую ею оболочку натянули на кого-то другого. В его глазах, жестах была нежность, та, которую она столько раз видела во сне, но что-то было не так. Уже через мгновение она поняла, в чем дело. Все это счастье адресовалось не ей, а высокой брюнетке, вылезающей из такси.
— Анюта, что ты так долго! — ласковый баритон наотмашь хлестнул Лену и нежно обвил его стройную спутницу.
«Вот и все». Лена была выжата как лимон. До последней капли.
Она не помнила, как добралась до дома, как разделась. Ее лихорадило все выходные. Вероника Федоровна робко суетилась вокруг замкнувшейся в себе дочери и поила ее чаем с малиной. К вечеру воскресенья температура спала, а в понедельник бледная и измученная Лена уже сидела в своем кабинете. Судьба не просто повернулась к ней спиной, а еще и отвесила унизительный пинок, мерзко хихикнув для закрепления эффекта.
102 
