9 
– Я вот что подумал, – Юрген воткнул вилку в жирный кусок дымящейся курицы и принялся дуть. – Сабина будет работать в магазине, девчонки – помогать ей после школы, а ты, чтобы тебе не скучно было, отправляйся в дом престарелых. Там работает твоя лучшая подруга, Люлита, вот и будете там сплетничать на пару...
Сабина уронила вилку и уставилась на мужа испуганными глазами.
– Юрген, побойся бога, что ты такое говоришь?! Какой дом престарелых? Твоя мама – молодая женщина! Да она себе еще, может, мужа найдет!
– Дура! – Юрген привстал и, холодно блестя глазами, отвесил жене пощечину. – Не вмешивайся в мой разговор. Это моя мать, и мне виднее, что для нее лучше, а что хуже. Я отлично знаю, как там старикам хорошо. Просто настоящий рай! За ними там такой уход...
Сабина, закрыв лицо руками, заплакала. Керстнер, отодвинув от себя тарелку, достала пачку сигарет «Голуаз», закурила, тупо уставившись перед собой. Две другие девочки медленно доели свой салат.
– Нет, Юрген, я никуда не уйду, – побледнев, сказала Ульрика.
Керстнер, отвернувшись, стряхнула пепел и покачала головой, демонстрируя свое равнодушие к происходящему.
– И магазин пока еще мой! Тебе не достаточно того, что я даю тебе деньги, так ты еще решил выгнать меня? Я еще полна сил... – дрожащим от возмущения и волнения голосом ответила Юргену мать. – Жаль, что отец так мало пожил и не успел научить тебя жизни – по-мужски. Я слишком баловала тебя. Жила только для тебя...
– Знаем мы эти сказки. У тебя, кроме нас, кто-нибудь еще есть?
– Нет... – растерянно ответила Ульрика. – Что ты имеешь в виду?
– Да все ты отлично знаешь. У тебя – я, Сабина и трое внучек. Ты подумала о том, где они будут жить, когда подрастут, когда им придет пора выходить замуж?
– У тебя большая квартира, Юрген, у нас еще есть этот дом, где я живу...
– А больше у тебя ничего нет? Думаешь, я ничего не знаю? Этот дом – дворец... Кто-то все эти годы присылал тебе деньги, и ты строила этот дом. Для кого?
– Это не мой дом. У него есть хозяин. И я вообще не понимаю, почему ты о нем вспомнил. Я никакого отношения к тому дому не имею. Просто присматриваю...
– Кто, кто хозяин? Можешь сказать?
– Одна семья... Они эмигранты из Турции, ты их все равно не знаешь. Сейчас там живет их родственница из Стамбула. Поверь, я не имею к этому дому никакого отношения.
– Ладно, я еще докопаюсь. Хочешь открыть пансион, вроде нашего соседа, и пускать туда постояльцев? Вот почему ты такая уверенная. Скопила денег на старость, купила дом или построила...
Сабина кухонным клетчатым полотенцем вытерла мокрое от слез лицо. Теперь она вряд ли посмеет за столом сказать еще слово против мужа.
– Сабина, девочки, курица... – Ульрика, стараясь держать себя в руках, положила каждому на тарелку по куску курицы. – И вообще, мы – одна семья и не должны ссориться. Юрген, я понимаю, у тебя большая семья, трое детей, и ты не можешь не думать об их будущем, но и я тоже делаю все, что могу. За последние годы наш магазин расширился, мне поставляют товар из Индии, Африки. Ты же видел, какой у нас большой отдел колониальных товаров. Вчера привезли большую партию цветов из Франции, мы с Люлитой не успели их даже распаковать.
– Эта старая перечница еще жива?
– Юрген! Прекрати! И что с тобой вообще происходит? – Ульрика изо всех сил пыталась держать под контролем поведение сына, хотя отлично понимала, что благодаря своей мягкотелости уже давно утратила авторитет и что такому человеку, как ее сын, требуется более жесткая и даже жестокая рука. Только его отец, которого уже давно не было в живых, мог бы повлиять на Юргена. Он был и жестким, и жестоким, и решительным, и спокойным – таким, каким его знала Ульрика – и любила. Хотя это для других он был таким суровым и даже злым, с Ульрикой же, наедине, он всегда был нежен и ласков. Быть может, вдруг подумалось Ульрике, Юрген и с Сабиной, когда они остаются вдвоем, ведет себя иначе и потому она прощает ему так много?
– Послушай, ты бы меньше болтала, принесла бы лучше холодного пива, не видишь, все бутылки пустые! – пробормотал Юрген, стараясь не смотреть на мать.
– Я принесу, только попрошу тебя, Юрген, больше в моем присутствии не распускать руки. Что подумают о мужчинах твои дочери? Захотят ли они выходить замуж?
– Хватит! – гаркнул Юрген. – Мои дочери сами разберутся, кто им нужен – сопливые прыщавые недоноски с напомаженными волосами или настоящие мужчины с сильными кулаками и твердым характером. Так что ты скажешь о доме престарелых?
9 
