48 
— Чертовы туфли! — вскрикнула она, пошатнувшись.
Финн наблюдал за ней с загадочным выражением лица.
— Почему вы их не снимете? Уверен, вам так будет удобнее.
Люси беспомощно повертела ногой... Все-таки у него действительно самый пленительный голос на свете.
— Стоит мне о вас подумать, и я вижу босые ноги, шагающие по пляжу.
Их глаза встретились, и Люси тотчас же задохнулась.
Кон был слишком занят своей личной драмой, чтобы замечать электрические разряды, исходившие от брата.
— Я стану отцом, — произнес он так ошеломленно, словно это все еще не укладывалось у него в голове.
Финн неохотно обратил свое внимание на молодого человека.
— Если это действительно так.
Реплика его оставляла место сомнениям, что повергло Люси в полное смятение.
— Энни беременна, и отец — он! Или вы хотите назвать меня лгуньей?
Кон был потрясен таким предположением.
— Конечно, нет, Финн не это хотел сказать. Так ведь, Финн? — Кон не стал дожидаться ответа и продолжал тем же отчаянным голосом: — Как ты думаешь, лучше сначала позвонить или просто явиться?
— Я думаю, ты должен сделать то, что считаешь правильным.
— А как ты считаешь?
— Я считаю, что это дело твое и Энни.
Кон задумался.
— Ты прав, я просто...
— Хорошая идея, — улыбнулся Финн и ласково подтолкнул брата к двери.
— Я боялся, он никогда не уйдет. — Финн вздохнул, когда дверь за Коном захлопнулась, бросился на длинную, королевских размеров кровать и закрыл глаза.
Люси была потрясена, увидев Финна распростертым на кровати.
— Я думала, вы отправитесь с ним.
Финн ослабил узел галстука и открыл глаза.
— Водить его за руку? Поверьте, это первое, что я собирался сделать, — признался он.
— Но вы не пошли с Коном.
— Кое-кто говорил мне, что я должен отступить, дабы позволить человеку восстановить то, что он разрушил. Кроме того, я не думаю, что вашей сестре понравится, если я буду ходить за ним по пятам. Да, — сказал он в ответ на ее изумленный взгляд, — я пришел к этому сам, без помощи психолога. Впечатляет, вам не кажется?
Люси решила ответить на наименее провокационную часть его реплики.
— После того, как выслушали мой совет? — Потом более громко: — Вам не следует лежать в ботинках, вы испортите стеганое одеяло.
— Вы беспокоитесь о самых странных вещах, — заметил Финн, удивленный ее замечанием. — Снимите их с меня, если это вас так волнует.
Люси бросила тревожный взгляд на его лицо.
— Если это занятие не кажется вам унижающим ваше достоинство.
Унижение — само собой, но возбуждение, возникающее при стаскивании чьих-то ботинок, пусть даже сделанных вручную из итальянской кожи, — это уже что-то из медицины. Может, так возникает фетишизм?
— Я лично начинаю с макушки и прокладываю путь вниз.
Люси не смотрела на него.
— Даже не пытайтесь, Финн, — неумолимо пробормотала она. — После того, что вы сделали...
— Знаете, милая, вы просто оттягиваете неизбежное.
А она намерена была держаться как можно дольше!
— У нас будет много возможностей для дружеских бесед по этому поводу, если учесть, что, вероятно, в ближайшем будущем мы станем родственниками, нравится нам это или нет, — заметил Финн, лениво закинув руку за голову. — При условии, что Энни получит Кона. Что вы на это скажете?
— О, она его получит. — Ее брови сошлись в беспокойную линию. — Позволите ли вы Кону выбрать такой путь? — озабоченно настаивала она. — Он выглядит таким... не верится мне, что вы воспринимаете это так спокойно.
Глаза Финна были открыты, и, несмотря на его ленивую позу, Люси видела в глубине этих глаз беспокойный блеск.
— Парень только что узнал, что собирается стать отцом. Как, по-вашему, он может выглядеть? — От его иронии у нее вспыхнули щеки. — Кроме того, Кон крепче, чем кажется. Поэтому хорошо бы обсудить то, как вы сбросили эту маленькую бомбу.
Застигнутая врасплох Люси бросилась прочь, отчетливо сознавая, что голубые глаза Финна следят за тем, как она пересекает комнату.
— Если бы я знала, что он там будет, я бы не...
— ...не устроили бы небольшую сценку? Между прочим, это было очень впечатляюще. Соблюдение интересов семьи — хорошее дело, но одно меня озадачило.
— Только одно? Счастливчик! — сухо отозвалась она. — Меня, пожалуй, озадачивает многое.
— Все сразу встанет на свои места, как только вы выйдете из боя. Почему я — цель вашего гнева?
48 
