56 
— Когда мы поженимся, — заявил мужчина, — я каждое утро буду давать тебе отчет в своих мыслях, иначе ты успеешь до вечера испортить мне жизнь.
— А мы собираемся пожениться? — лукаво спросила Линда.
В ответ Филипп снова набросился на нее с поцелуями, а потом, взяв лицо девушки в свои ладони, заявил:
— И как можно скорее. Я не собираюсь отпускать тебя. Я даже не уверен, что смогу выпустить тебя из рук.
Когда наконец Линда откинулась на спину, счастливая и смущенная, Филипп заговорил уже спокойнее:
— Наверное, лучше рассказать тебе о Доминик. Это многое прояснит, хотя, может быть, тебе будут неприятны некоторые подробности.
— Я хочу их знать, — серьезно возразила Линда. — Если я стану твоей женой, между нами не должно быть никаких тайн.
— Хорошо.
Обняв ее, Филипп глубоко вздохнул перед тем, как рассказать о женщине, одна мысль о которой так долго отравляла существование Линды. Анна Уорнер была добрым гением этого дома, светло улыбаясь со стены. Доминик же всегда казалась холодным призраком.
— Доминик жила в Бирмингеме, — начал Уорнер. — В это время и я жил там… Не знаю, хорошо ли ты ее помнишь, но она была очень хороша собой.
— Да, она была красива, — согласилась Линда.
Мужчина взглянул на нее, уловив напряженную нотку в ее голосе.
— Остановимся на моей формулировке, — мягко поправил он. — Красива ты, любовь моя. Ты душевная, великодушная, любящая. В Доминик ничего этого не было. Ее никто не интересовал, кроме нее самой. Какое-то время я было увлекся ею, но не слишком. В это время в Англию вернулся Джон. Мы встретились, как это обычно бывало. И он поддался на холодное обаяние Доминик.
— Папа? — изумленно прошептала Линда.
— Я предупреждал, что не все в моем рассказе тебе понравится. Ты совсем не знала отца, дорогая. У тебя никогда не было возможности его узнать. Это ведь твоя мать настояла на том, чтобы ты училась в закрытой школе, а уж миссис Бекли всегда поступала по-своему. Она обладала незаурядным умом — не зря же доросла до академика.
Для Джона Доминик оказалась отдохновением от бесконечных замечаний и горячих дискуссий. Я легко отошел в сторону, уступая Джону.
— Не могу представить, чтобы женщина могла оставить тебя ради такого человека, как мой отец, — заметила Линда. — Он ведь был самым обычным человеком.
— Мне чудится в твоих словах скрытый комплимент, — усмехнулся Филипп. — Я еще помню, как прошлой ночью ты назвала меня красивым. Конечно, в тот момент ты была ошеломлена случившимся, — вкрадчиво закончил он.
Линда покраснела под его взглядом и, устраиваясь поудобнее, попросила:
— Расскажи, что было дальше?
— Дальше? — мрачно повторил Уорнер. — Дальше начинается самое неприятное. Я тогда был лишь журналистом, неизвестным и малооплачиваемым. А Джон — профессор. Все пошло наперекосяк, когда Доминик объявила, что беременна.
— Робби? — Линда, потрясенная услышанным, умолкла.
— Да. Она сказала об этом мне, а не Джону. Доминик разработала целый план. Заявила, что это ребенок Джона. Если тот не бросит Изабель и не женится на ней, вся эта история попадет в газеты. И Доминик самым любезным тоном поведала мне об этом во всех подробностях. Преднамеренный шантаж! Во-первых, я слишком хорошо знал Джона, чтобы в это поверить, во-вторых, я знал, что у нее были и другие любовники. Мерзкая женщина!
— А папа знал? — спросила Линда.
— В конце концов, он все узнал, — мрачно ответил Филипп. — И был ошеломлен! Он сказал, что вообще никогда не спал с Доминик, они лишь проводили вместе время. Разумеется, я поверил ему. Но скандал казался неизбежным. Его работы финансировали два университета, и любой намек на подобную историю положил бы всему конец. Даже если бы все оказалось ложью, репутация профессора Бекли могла сильно пострадать.
— И на ней женился ты, — заключила Линда. — Но, Филипп, почему? Ты шел заведомо на то, чтобы испортить себе всю жизнь, раз ты не любил эту женщину?
— Тогда казалось, что такая жертва, оправданная обстоятельствами, имеет смысл, хотя теперь все воспринимается как глупейшая нелепость, — спокойно пояснил он. — Джон всегда помогал мне. Ты даже не представляешь, сколько он натерпелся от моего отца, защищая меня. Я знаю, он не был счастлив с Изабель, но для него одно только всегда имело значение — работа. В любом случае я не собирался иметь с Доминик никаких дел. У меня был свой дом, я хотел привезти ее сюда и вернуться в город. Работал я там.
56 
