очень нудно 
40 
Фотографии она рассматривала куда дольше, чем читала письма.
– Как говорится, разрази меня гром, если эта девушка на снимке не Лора. Но это точно не Лора. Тогда не носили таких платьев, во-первых, а во-вторых, у этой женщины, если верить фотографу, родинка над губой. Я сначала подумала, что это пятнышко на бумаге, а теперь вот смотрю на другой снимок – точно такая же родинка. Но ведь у Лоры – помнишь те фотографии, которые привозил Левин? – нет никакой родинки.
– Она могла избавиться от нее, – отозвался Шубин с кухни. – Да и вообще, родинки – это не показатель. Сегодня родинка есть, завтра – нет.
– А кто этот мужчина рядом с ней? Игорь, подойди, пожалуйста, поближе…
Шубин уже стоял у нее за спиной и дышал ей в затылок.
– Да, похож, очень похож, ничего не скажешь… Но я подумал, что ты первая должна была сказать мне об этом. Мне показалось, что я тоже, как и Левин, увидел на фотографии того, кого боялся увидеть…
– Муров? Мур? Во всяком случае, очень похож. Так же, как и эта молодая женщина похожа на Лору, но все же это не она. А вот Муров… Эти впалые щеки, вытянутое лицо, темные глаза. Только вот здесь, на этом снимке, он как будто моложе… Или же мы с тобой ошибаемся.
– Но Левин-то напился. Может, и он увидел в этом парне Мура?
В передней раздался звонок.
– Кто бы это мог быть? Харыбин? – Юля выронила из рук фотографию.
– Испугалась? – засмеялся Шубин. – Думаю, это Козырев, тот самый Павел Козырев, который помогал составлять фоторобот Мура. Левин попросил его приехать.
Шубин не ошибся. На пороге действительно стоял Козырев. Так, во всяком случае, было записано в его паспорте, который он предъявил по просьбе Земцовой.
– Как здесь у вас все строго… – попробовал пошутить Павел, высокий светловолосый молодой мужчина с большими залысинами и приятным лицом. Большие голубые глаза, опушенные почти белыми ресницами, часто моргали. – А где, собственно, Сергей? Надеюсь, с ним все в порядке?
– Да… Со мной все в порядке… – раздалось неожиданно за спиной Земцовой. – Проходи, Паша, это все свои… Знакомься, Юлия Земцова…
– Очень приятно. – Паша поцеловал ей руку.
– А это ее коллега, Игорь Шубин. Если бы не они, не знаю, что бы сейчас со мной было…
– Раскис, – обратился, кивая головой, Козырев к стоящей близко к нему Земцовой и как бы призывая ее посочувствовать ему: – Он такой, Серега, очень впечатлительный, ранимый… Вот сколько лет его знаю, он всегда такой. Непонятно, что находят в нем женщины…
– Да брось, Паш, это никому не интересно. Думаешь, они не видят, какая я тряпка? Напился вот… Но как тут не напьешься, если такое всплывает. Вот так живешь-живешь с человеком, а потом оказывается, что жил с его тенью, с оболочкой, не знаю даже, как и сказать…
Юля пригласила Козырева пройти в гостиную.
– Проходите, садитесь. Скажите мне, пожалуйста, Павел, вы не знаете человека, который изображен на этой фотографии? – и Юля протянула ему снимок с женщиной и мужчиной.
– Ну, как же! Конечно, узнаю! Вот это – Лора, а это тот самый парень, с которым я видел ее на вокзале.
– А вы ничего не путаете?
– Нет, это точно он. У него довольно характерная внешность… Как вам, кстати, фоторобот? Ваш друг Харыбин показал мне потом на компьютере фотографию настоящего Мурова… Никогда бы не подумал, что фоторобот может быть так похож на оригинал…
– Павел, посмотрите еще раз, это очень важно. И уверены ли вы, что это Лора?
– Да это она! Я что же, Лорку не узнал бы?
– Сергей, – теперь уже Юля обратилась к поникшему Левину. – Ну а вы? Неужели вы не видите, что это вовсе не Лора? У этой женщины над губой родинка, а разве у Лоры она есть?
– Нет, у Лоры нет. Но это Лора…
– Может, у нее была родинка?
– Нет, не было. Может, до меня у нее и были родинки, мужчины и дети, я не знаю… А еще аборты… – Левин махнул рукой и отвернулся к окну.
– Сережа, успокойтесь, эти письма Нина Николаевна адресовала не Лоре, а ее матери, Маше. Вы же просмотрели не все письма, так? Просто в некоторых письмах буква М выведена довольно небрежно, вот вы и приняли ее за Л. А если бы вы прочитали еще несколько писем, то поняли бы, что Нина Николаевна обращалась к своей сестре или племяннице, я уж не знаю, которую звали Машей! Вы не помните, как звали мать Лоры?
– Нет, не помню…
– И ребенок родился не у Лоры, как вы подумали, а у ее матери. Так, во всяком случае, я поняла из писем. Нина очень опекала эту Машу и почти в каждом письме обещала к ней приехать. А потом мне встретилось письмо, где она сообщала, что дом продала и едет в Москву…
40 
