49 
– У него любовница, Шубин. А я думала, что он всю жизнь ждал лишь меня и что романы на работе могут быть у кого угодно, но только не у Минкина… Как же я пролетела, Игорь… Ты помнишь, как я, дура, примеряла свадебное платье? Ну не идиотка ли?
Теперь уже была очередь Шубина успокаивать Таню:
– У Минкина все это в прошлом, поверь мне. У каждого мужика в прошлом есть какие-то свои романы, это нормально. Вот если бы ты застала его в объятиях мужчины, тогда бы я понял твои слезы… Успокойся, дать тебе платок? Ты же присутствовала при расставании, он давал ей отставку, сообщил, что женится и не собирается изменять своей невесте, а ты ревешь… Он же ясно сказал это, ведь так?
И хотя умом Таня все понимала, но сама мысль, что у Минкина были не гипотетические любовницы, а вполне реальные, приводила ее в бешенство… Романтический образ жениха стерся пошлейшей сценкой в зубоврачебном кабинете. Она почему-то подумала, что волосы у его любовниц, должно быть, пахнут лекарствами, как и волосы самого Виталия. И кожа, наверное, на вкус тоже горькая и бесчувственная…
– Давай поженимся, что ли? – продолжала она рыдать на плече Шубина, понимая, что сегодняшний день для них обоих безвозвратно потерян. Какая уж тут работа, когда все вокруг рушится? И если еще утром она где-то очень глубоко внутри себя немного презирала Шубина за малодушие и слабость характера, не позволившие ему набить морду красавцу Крымову за то, что он переспал с его женой, то сейчас готова была простить ему все что угодно и понять, как никто другой. Они, по воле случая оказавшись друзьями по несчастью и решив, что глушить свою тоску водкой лучше все-таки втроем, позвонили одинокому, обманутому и, как им казалось, глубоко несчастному Чайкину и пригласили его в свою компанию. Тот, даже не спросив, что случилось, бодро сказал, что через полчаса будет. Шубин отправился в магазин за водкой и закуской, Таня накрыла стол в приемной и (чтобы лишний раз потравить душу и доказать в первую очередь себе, а затем и окружающим, что она находится на грани самоубийства, а потому ей просто необходимо расслабиться) за неимением Синатры поставила диск с Шарлем Азнавуром. Она сидела за столом в ожидании Шубина и Чайкина и мурлыкала себе под нос песню, в русском переводе известную под названием «Умереть от любви»:
- По краю пропасти, по краю
- Иду и с пропастью играю,
- И умираю от любви,
- Пойми, пойми!
Она пела тихо, с придыханием, как будто сердце ее должно было остановиться. Она не узнавала себя. Она видела перед собой одержимого страстью Минкина, ее Минкина, обнимающего белый медицинский халат. Капельки пота выступили на его высоком умном лбу. Тане показалось, что где-то совсем рядом запахло лекарствами, больницей. Ее чуть не стошнило. Потом зазвонил ее мобильный, он задрожал, как живой, пытаясь обратить на себя ее внимание. На синем светящемся экранчике появилось имя Виталий. Таня безжалостно отключила телефон. Затем ожил аппарат на секретарском столе. Табло определителя номера высветило номер телефона Виталия. Он пробивался к Тане, вероятно, чтобы рассказать, какой он хороший и верный. Что он не изменял ей, что то, что она услышала там, в белой комнатке со стеклянной перегородкой, – плод ее воображения. Что никакой медсестры там не было. Что он любит Таню и хочет увидеться. Хочет жениться. Хочет от нее детей. А вот она уже ничего не хочет. Разве что напиться в компании настоящих друзей – таких, как Шубин и Чайкин. У них одна общая боль на троих, связанная с изменой. С ревностью.
Мысли плавно перетекли к Ступину. Да, конечно, он мог убить Дину.
Дина рассказала ему о Соболеве, могла, в сущности, одним-единственным словом оскорбить Ступина, сравнив его со своим более молодым любовником, могла расхохотаться ему в лицо… Никто не знает, какие отношения существовали между супругами в начале их брака и тем более в конце. Зачем она приходила к нему? Металась между мужем и любовником и никак не могла выбрать, с кем же ей остаться? Или жалела Ступина? Может, он поставил ей условия, что, если она хочет, чтобы он дал ей денег или машину, она обязана, как жена, продолжать вести хозяйство как ни в чем не бывало? Может, Ступин надеялся на то, что она одумается и вернется к нему?
Таня страдала и понимала страдания Ступина. Но смогла бы она убить Минкина, причинившего ей нестерпимую боль? Нет, не смогла бы. Но это она, Таня Бескровная, Ступин же – совершенно другой человек, к тому же мужчина. Мало того что он лишился жены, быть может, даже любимой женщины, он стал в некотором роде посмешищем в кругу своих знакомых. Все же знали, что Дина ушла от него к Соболеву. Но почему же тогда Ступин не убил Соболева?
49 
