очень нудно 
100 
Завтрак прошел в дружеском молчании, в столовой с высокими потолками, где, кроме них, никого не было. Почувствовав взгляд Бретта, Сторм подняла глаза от ломтика дыни и была вознаграждена теплой улыбкой. У нее дрогнуло сердце, и она уставилась на него, не в силах отвести глаз. Он склонился к ней и нежно коснулся губами ее губ. Еще несколько мгновений они смотрели друг на друга.
Сердце Сторм готово было разорваться от любви, которую излучали его глаза.
— До чего вы мило выглядите, — сказала с порога Елена. — Очень живописно. Бретт встал:
— Доброе утро, тетя.
Она подплыла к нему и подставила щеку для формального поцелуя. Потом сама наградила таким же поцелуем Сторм.
— Как вам спалось?
Сторм вспыхнула, а Бретт рассмеялся.
— Отлично, как и следовало ожидать, — ответил он, нежно взглянув на Сторм, и снова сел.
— Дон Фелипе уже встал, — обронила Елена, усаживаясь напротив. — Он знает, что вы приехали. — Она поймала взгляд Бретта, и Сторм почувствовала, что они без слов поняли друг друга.
Бретт пожал плечами:
— Я засвидетельствую свое почтение после завтрака. Как он?
— Умирает, — сказала Елена. Сторм ахнула.
— Милая, — сказала Елена Сторм, — знай вы его так же хорошо, как все мы, вы тоже поняли бы, что его дни сочтены. Именно поэтому София тоже приехала. — Она взглянула на Бретта: — Когда ее сын умер от этой ужасной болезни, а со смерти мужа прошло всего полгода, мне не хотелось, чтобы она жила одна, только в окружении слуг.
— Ну конечно, — безразлично согласился Бретт. — А где кузен Диего? Неужели он не присоединился к нам, чтобы наблюдать торжественное отбытие папаши?
— Бретт! — ахнула Сторм. Елена оставалась невозмутимой.
— Диего приезжает почти каждый день.
— А где донья Тереза?
— Она или запирается у себя, оплакивая детей, или сидит у дона Фелипе. Дело в том, что он ее терпеть не может. Обычно он ее выгоняет через несколько минут: ее слезы и причитания выводят его из себя.
Сторм посмотрела на тетю Бретта. Ничего не скажешь, эта женщина очень красива даже в черном траурном платье с глубоким, как у бального платья, вырезом, выставлявшим на всеобщее обозрение роскошную грудь. У нее была белая атласная кожа, тонкая талия и округлые, но не слишком широкие бедра. Очень красивая и очень жестокая — Сторм ощутила это каким-то внутренним чутьем. Вдобавок ей не нравилось, что Елена смотрит на Бретта, словно забавляясь, словно смакуя какую-то отличную, только им двоим известную шутку, будто она познала его — в библейском смысле.
— Вот вы где, — воскликнул Эммануэль, входя в столовую с неподдельно приветливой улыбкой. — Доброе утро, вы двое. Бретт, твоя жена словно золотистый луч солнца. — Эммануэль не скрывал своего восхищения.
— Еще бы, — согласился Бретт, бросая на Сторм нежный взгляд. Никогда еще она не чувствовала себя такой обворожительной.
— Заканчивай, мальчик. Дон Фелипе очень хочет тебя видеть.
Бретт засмеялся и встал:
— Он так и сказал?
Эммануэль глуповато ухмыльнулся:
— Не совсем.
— Ха! Держу пари, старый хитрец сделал вид, что понятия не имеет о моем приезде!
— Он знает, — сказал Эммануэль. — Полегче с ним, Бретт. У него еще сохранилась гордость семейства Монтерро. Бретт пожал плечами:
— Мне все равно. — Он наклонился, приподнял Сторм подбородок и поцеловал в губы, не обращая внимания на присутствие тети и дяди. — У них тут есть очень симпатичный обычай, chere, — вполголоса сказал он, — под названием сиеста. — Он усмехнулся.
Конечно же, Сторм знала, что такое сиеста, и вспыхнула, стараясь не смотреть на родственников Бретта.
— Ах, молодость и любовь, — преувеличенно громко вздыхая, добродушно проговорил Эммануэль.
Они ушли, а Сторм покраснела еще больше, провожая взглядом красивую, статную фигуру своего мужа. «Неужели я влюблена?» — подумала она, и ответ пришел сам собой. Да! Все ее существо было полно Бреттом. Она не знала, как это случилось. Случилось, и все.
— Как давно вы поженились, милочка? — спросила Елена, не сводя с нее глаз.
Сторм вышла из своей задумчивости:
— Около двух недель.
— Понятно. — Она помолчала, и Сторм снова принялась за еду. — Как вам нравится гасиенда?
— Здесь очень красиво, — искренне ответила Сторм. — Теперь я понимаю, почему Бретт такой… такой утонченный. Елена посмотрела на нее:
— Что вы имеете в виду?
— Ну, что он вырос здесь.
Елена рассмеялась. Сторм не понравился этот смех, особенно потому, что она не видела в своих словах ничего смешного. Как раз в этот момент в комнату вплыла София, захватывающе великолепная копия матери, только моложе.
100 
