очень нудно 
35 
Неужели она и вправду считает мужчин деспотами?
Рейз усмехнулся. Наверняка так оно и есть: она свято верит в каждое слово, слетающее с ее губ. Грейс не умеет кривить душой. Она будет держаться за свои убеждения до последнего вздоха. Встречал ли он когда-нибудь человека, мужчину или женщину, столь целостного и чистого? Разве до сих пор хоть одна женщина пленяла его так сильно? Чем же она так очаровала его?
Жеребец под ним нервно переступал с ноги на ногу, и Рейз ласково погладил его по холке. Он думал об Аллене Кеннеди, точнее — об Аллене Кеннеди и Грейс. Он понимал, что они прекрасная пара; но это не утешало его. И как поступит Луиза Баркли? Она показала себя законченной стервой, способной выместить свою ревность на Грейс. Если Луиза и в самом деле уволит ее, у Грейс будут все основания проклинать его, Рейза. И — что еще страшнее — приведет ее в раскрытые объятия Аллена.
Слабый, болезненный стон заставил его резко обернуться. Темная, неясная фигура остановилась посреди улицы, потом с трудом, неуверенно двинулась дальше, сгибаясь под тяжестью невидимого груза. Рейз уже хотел было отвернуться, когда фигура оказалась в кругу света газового фонаря.
— Грейс!
От неожиданности она оторопела, широко раскрыв глаза. Рейз соскочил на землю и бросился к ней.
— С вами все в порядке? Постойте, дайте я возьму чемоданы. Что вы делаете здесь одна, ночью? Черт побери! Еще ведь и двух часов не прошло, как я оставил вас в Мэлроузе!
Последние слова он выкрикивал с нарастающим бешенством, понимая, что девушка попала в ту самую ситуацию, которой он старался избежать, — брела одна по ночным улицам, в темноте.
— Вы! — вскрикнула она. Щеки ее пылали. — Пустите! Поставьте мой чемодан! Мне не нужна ваша помощь. Да поставьте же его!
Она ухватилась за саквояж, который он поднял, и дернула с такой силой, что Рейз от неожиданности выпустил его из рук. Грейс покачнулась, и он потянулся, чтобы поддержать ее.
— Все из-за вас! — задыхаясь, выкрикнула она, отталкивая его. — Не трогайте меня! Вы и так уже достаточно сделали!
Потрясение, испытанное Рейзом в первую минуту, когда он увидел ее, теперь прошло; ему уже было ясно, что произошло.
— Так, значит, Луиза вас выгнала, — покачал головой Рейз, чувствуя, как под ложечкой у него противно заныло от сознания собственной вины.
— Да! Из-за вас!
— Это несправедливо, — спокойно возразил Рейз, но в душе он проклинал себя.
— Она ваша любовница! — крикнула Грейс. — И я не хотела, чтобы вы подвозили меня до Мэлроуза! Я не просила вас увиваться за мной!
— Не мог же я позволить вам идти пешком до поместья одной, в темноте, — мягко напомнил Рейз.
— Вы хотите сказать, что не могли противостоять искушению, — бросила Грейс.
— Мне, право, очень жаль, что все так получилось.
— Жаль, — эхом отозвалась она. — Как будто это что-то меняет! Как будто это поможет оплатить мои счета!
Грейс решительно взялась за свои вещи: перекинула через плечо саквояж, подняла чемоданы. Рейз взял их у нее из рук, мрачный, снедаемый чувством вины. Она взглянула на него. Он ожидал, что взгляд будет ненавидящим, испепеляющим, но обнаружил, что девушка вот-вот заплачет. Она пошла по дорожке к пансионату. С чемоданами в руках Рейз последовал за ней.
Было еще не слишком поздно, и свет из окон гостиной лился на улицу, а с террасы доносились приглушенные голоса: кое-кто из постояльцев Харриет наслаждался ночной прохладой. Все разговоры смолкли, когда Грейс с Рейзом ступили на террасу; две пожилые женщины с откровенным любопытством уставились на них. Рейз перехватил оба чемодана одной рукой и распахнул перед Грейс дверь. Она вошла, будто и не замечая его.
На полу лежал лоскутный коврик, слева тянулась вверх лестница с белыми обшарпанными перилами. Старые, выцветшие занавески чуть колыхались от легкого ветерка. Дом явно нуждался в ремонте, но был чистеньким и веселым, и Харриет по праву славилась как добродушная, заботливая хозяйка, которая готовит лучшие блинчики в целом штате.
До войны этот пансионат был особняком в Натчезе, где жила семья Харриет Голд, когда переезжала в город с плантации на противоположном берегу Миссисипи. Муж ее умер в шестьдесят четвертом, два сына погибли на войне, а младший изучал право далеко на северо-востоке страны. Харриет открыла этот пансионат несколько лет назад, когда из-за высоких послевоенных налогов у нее не оставалось другого выхода.
Как раз в эту минуту миссис Голд, полная седая старушка, суетливо вошла в холл, неся целую кипу выглаженных скатертей и постельного белья.
35 
