112 
— Каким букетом?
— Который заказан будет…
— Доставлять в целости и сохранности.
— Слушаюсь… Казарова не желаете обождать? Я вам креслице предоставлю, чаек-с или чего покрепче…
— Передайте от меня Ивану привет, — сказал Ванзаров.
Он хотел было в отместку шибануть дверью. Но створка шла плавно и нежно, как жизнь растений. Или приказчика Терлецкого до сего дня.
* * *
Аполлон Григорьевич изъявил замерзшее радушие. Тело его не боялось холода, а душа согревалась крепчайшей сигаркой, от облака которой сворачивали в сторону прохожие, а извозчики погоняли лошадей. Но бесцельная прогулка по мокрому снегу кого хочешь заморозит. На тротуаре виднелась ровная дорожка, протоптанная могучим шагом.
Он демонстративно вынул часы и сказал:
— Наверное, спешат? Господин Ванзаров всегда приходит вовремя. Особенно если назначил встречу бедному старику, оставленному погибать на морозе.
— Слышали когда-нибудь фамилию Хеленский? — спросил Ванзаров, не замечая попреков.
Лебедев задумчиво выпустил дым, от которого шарахнулся на лету голубь.
— Впервые слышу, — торжественно сообщил он. — А кто это?
— Некий господин, кто присылал нашим барышням цветы в день их убийства.
Сигара полетела в снежную лужу. Лебедев совершенно забыл про обиды и опоздание. На лице его расцвела чистая улыбка восхищения.
— Вы нашли убийцу?
— Радоваться рано. Скорее всего, это псевдоним. Миф. Призрак. Кто будет называть свою фамилию в таких делах? Чтобы отправить даме букет, не нужен паспорт. Под этой фамилией может оказаться кто угодно.
— Цветочник видел его?
— Приказчик видел. Описывает как половину мужчин столицы. Например, я похож.
— Очень может быть…
— Крайне признателен. У меня алиби.
— Ах да. Какая досада… — Лебедев шмыгнул носом, кажется, и его пробрало февральским ознобом. — Что дальше прикажете?
— Я пойду один, — сказал Родион.
— А мне снег месить?
— Ждите поблизости.
— Сколько ждать? Какой будет сигнал? Запустите три красных ракеты?
— Если что-то пойдет не так, не забудьте сбегать за городовым.
Лебедев только подивился: и откуда такие наглецы берутся? Неужели его на том свете обучили? Вопрос этот так и повис в сыром воздухе. Криминалист поднял воротник, не хуже филера, и принялся за свежую сигарку.
Бывают дни, когда самый жизнерадостный характер погружается в мрачную тоску. И вроде бы нет внешних причин, все идет как обычно, вот только тянет что-то внутри и хочется бросить все, уйти куда глаза глядят или наделать непоправимых глупостей, о которых потом придется жалеть. Подобный сумрачный настрой владел Огюстом. Час назад он выгнал Анри, чтобы не мешался под ногами, и сейчас раздумывал, что бы сделать такое ужасное.
Звякнул колокольчик. В салон бодро вошел молодой человек, которого Огюст сразу узнал. Лицо было новое, приятно усатое и, самое главное, — не успевшее надоесть куаферу одними и теми же жалобами. Монфлери приободрился и выпустил фейерверк приветствий. Он готов был показать чудеса своего мастерства, какие пожелает славный молодой господин.
Ванзаров пожелал бриться.
Его усадили в кресло на высоких ножках, которое приняло тело в упругие объятья. Монфлери взмахнул белым крылом, Родиона окутал саван. На шее затянулась тугая петля, чтобы никакая капля не испачкала воротник рубашки. Взбивая мыльную пену, Огюст старался угадать: любит молодой человек сам поговорить или надо развлекать его болтовней.
— Как поживаете? — осторожно спросил он. С вопроса этого можно повернуть куда угодно. Как клиент пожелает.
— Занимаюсь расследованием убийств, — сказал Родион, крутя шеей, которую сдавило плотное кольцо.
— О! Как мило! Кого же убили? — Огюст мазком художника нанес сноп пены и быстрым движением превратил его в бороду деда Мороза.
— В вашем салоне бывает некий господин Хеленский?
Бритва выскользнула из кожаных ножен, взлетела, нырнула по толстому ремню, чтобы снять мельчайшие неровности, и замерла. Блестящее лезвие нависло над шеей.
— Не имел чести, — ответил Монфлери.
Могло показаться, что веселый парикмахер чуть-чуть помрачнел, или так падал свет на его лицо, откладывая тени на глазах. Родион видел отражение с бритвой, застывшей в руке.
— Что ж, приступим, господин Ванзаров…
Монфлери чиркнул бритвой. Родион ничего не почувствовал. Так нежен и точен был взмах. Облачко пены осталось на лезвии. Резким броском она отправилась в раковину. Куафер был не очень расположен к разговору.
112 
