13 
— Хоть одному отомстила, — она показывает на себе, куда пришелся удар, и хвастливо добавляет: — Жить не будет!
От этих слов впечатлительной Головацкой становится плохо, и Теренчук вызывает две «скорых помощи»: одну машину потерявшей сознание Головацкой, и вторую — к «Пищевику» для возможно раненого Савчукова.
Через полчаса возле комнаты Лисковец уже столпились почти все жильцы блока. Кто-то из соседей сообщает Лисковец, что за ней пришли работники милиции. Лисковец сразу признается, что орудием убийства является нож и что она выбросила его в мусоропровод.
К приезду «скорой» Савчуков уже умирает. Врач, осмотрев труп, докладывает милиции, что прободение такого крупного сосуда, как легочная артерия, обычно заканчивается смертью. Нож, которым совершено убийство, обнаруживают в мусоре.
Дело рассматривается в рекордные сроки, благо все предельно ясно. Лисковец пытается оправдать свой поступок ревностью и состоянием аффекта. Суд приговаривает Ольгу Лисковец к двенадцати годам лишения свободы в исправительно-трудовой колонии общего режима.
По делу об убийстве Савчукова Е.Т. также заявляется гражданский иск. Суду представлены квитанции о погребении Савчукова Е.Т.: «Вещи для погребения: костюм, сорочка, туфли, гардинное полотно, атлас — на сумму 314 рублей; стоимость поминальных обедов — на сумму 1200 рублей; гроб и транспортировка покойного в Сумы — 101 рубль 38 копеек; венки — 223 рубля 6о копеек; оркестр — 85 рублей; замена гроба в Сумах — 40 рублей; бальзамирование — 50 рублей; изготовление памятника и ограды — 1147 рублей; проживание в гостинице родителей и сестры покойного — 60 рублей 50 копеек; оказание юридической помощи — 100 рублей; проезд из Сум по вызову следствия и суда — 148 рублей, а всего подлежит взысканию 3469 рублей 48 копеек».
Суд постановил: гражданский иск удовлетворить в полном объеме, вещественные доказательства, а именно куртку с ножевым порезом, принадлежавшую покойному Савчукову Е.Т., вернуть потерпевшей Савчуковой А.Н.; кухонный нож с белой ручкой и надписью на клинке «НЕРЖ» уничтожить.
Малиновое
Позднякову восемнадцать лет, он невысок и по-мужицки коренаст. На нем летняя шелковая рубашка с золотым узором из арабских запятых, спортивные штаны «Пума» — красное с синим — и стоптанные, как копыта, кроссовки. Коротко остриженная голова Позднякова формой тяготеет к оплывшему кубу, в профиль Поздняков похож на удивленную свинью, а если смотреть анфас, у него младенческий вздернутый нос, наливные щеки, и в уголках маленьких пасмурно-серых глаз точно закисли хлебные крошки.
Поздняков сидит на лавочке в тополиной посадке, что рядом с высотками, и внутренне хохочет, вспомнив детскую переделку песни из мультфильма про енота. «От улыбки лопнул бегемот, обезьяна подавилася бананом», — мысленно напевает Поздняков и сам вдруг свирепеет от осознания вопиющей инфантильности своего чувства юмора.
Мимо Позднякова в недобрый для себя час идет Бавыкина пятнадцати лет, проживающая через два дома от Позднякова. Тонкие ее каблуки вязнут в мягкой после вчерашнего дождя земле. У Бавыкиной простенькое с ускользающей миловидностью личико, закрученные химическими пружинками кудри схвачены на макушке красной заколкой. Бавыкина одета в белую блузку, сквозь которую просвечивает кружевной лифчик, черную мини-юбку и лосины малинового цвета с искрой.
— Э! — обращается к Бавыкиной Поздняков. — Э-э!
Поздняков провожает взглядом сверкающие лосины, чувствуя, как в голове разливается густой малиновый зов. Поздняков поднимается с лавочки, в два шага настигает Бавыкину и цепко прихватывает чуть выше кисти.
— Ты че, деловая? — хмуро спрашивает Поздняков. — Я че, за тобой бегать должен?
Бавыкина не отвечает, только морщится и пытается высвободить руку.
— Тебя Оля зовут, да? — знакомится ближе Поздняков. — А меня Саша. Ты в сто тридцать второй учишься? — Бавыкина кивает.
До конца посадки еще слишком далеко и, как на беду, ни одного прохожего. Поздняков начинает уверенно забирать в сторону, легкая Бавыкина болтается у него на буксире.
— Я вот тоже в сто тридцать второй учился, — он оборачивается. — У вас кто классная?
— Ида Матвеевна... — отвечает Бавыкина.
— А, Ида-гнида, — вспоминает Поздняков, потом говорит: — Пока я в тюрьме сидел, от меня девушка ушла...
Бавыкина испуганно прислушивается, Поздняков на ходу выдумывает новую историю: — С друганом встретили сегодня двух халяв, хотели снять, туда-сюда, а они нас прокинули... У тебя есть парень? — Поздняков напоследок задает существенный вопрос.
13 
