24 
— Не волнуйтесь, девушке вряд ли может надоесть лесть, — словно вырвалось у Регины.
Внезапно Слэйд вмешался в их разговор.
— Ты на самом деле считаешь, что женщинам лесть очень нравится? — спросил он.
Регина перевела на него удивленный взгляд — Слэйда явно выводила из себя их беседа с Эдвардом, которая, по сути, была всего лишь невинной болтовней.
Эдвард подмигнул ей.
— О, он невероятно ревнив. Сам он не умеет разговаривать с дамами и завидует, когда у кого-то это получается.
— Зато ты у нас по этому делу мастер!
— Ох, сразил наповал, — насмешливо ответил Эдвард, но в его голосе звучало удивление — вероятно, он не ожидал столь резкой реакции брата.
Слэйд бросил осуждающий взгляд на Регину.
— Похоже, тут вы друг другу не уступите.
Регина даже не могла поверить, что ее в чем-то обвиняют. Не менее озадаченно выглядел и Эдвард.
— Слэйд, — удивленно запротестовал он, но брат не обратил на него никакого внимания. Сгрузив чемоданы на землю, он исчез в глубине дома.
Хотя Регина и почувствовала себя уязвленной, она попыталась это скрыть. Повернувшись в сторону, чтобы Эдвард не увидел ее заалевших щек, она заметила:
— У вас очень красивый дом.
— Он был построен в тридцать восьмом, — немедленно отозвался Эдвард. Затем тронул ее за руку. — Слэйд не хотел вас обидеть.
— Хотел. Наверное, я и в самом деле слишком люблю беседовать с мужчинами.
— Иногда даже я не могу понять брата, — постарался утешить ее Эдвард. — Ведь большинство дам, которых я знаю, не прочь пококетничать.
Однако эти слова не успокоили Регину. Как-никак Слэйд спас ей жизнь — и в награду она вывела его из себя.
— Нам лучше пройти в дом, там попрохладнее, — предложил Эдвард, беря ее за руку.
Регина поняла, что он хочет как-то отвлечь ее от мрачных мыслей. Подняв глаза на здание, она подумала, что вблизи оно удивительно красиво. К тому же у его стен росли огромные олеандры — красные, розовые, белые. Пройдя под аркой, Регина увидела большой, вымощенный камнем внутренний двор с фонтаном посредине. Вдоль стен тянулись ряды пышных экзотических растений.
— Конечно, после тридцать восьмого года здесь многое пришлось перестроить, — заметил Эдвард. — То, что перед вами, мало напоминает первоначальный вид. Но тем не менее мы — одни из самых первых поселенцев в Калифорнии.
Таких здесь почти не осталось. Большинство уже давно продали свои имения.
— Я понимаю, — произнесла Регина, чувствуя благодарность к этому почти не знакомому ей человеку.
— Вы, возможно, уже слышали, что тогдашний глава Мексики Хуан Батиста Альварадо даровал нам этот надел в 1837 году.
Все земли в этих краях принадлежали до того испанским религиозным миссиям. Когда Мексика добилась независимости от Испании в 1822 году, она заявила права и на Калифорнию.
Те, кто воевал в мексиканской армии, получили здесь земли в первую очередь, и среди них наша семья — ведь мой дед был солдатом. Конечно, когда Калифорния стала американским штатом, мы потеряли большую часть земель, но все же не столько, сколько остальные. Кое-кто вообще остался ни с чем. Наши соседи потом распродали свои наделы по частям.
Но Рик этого не сделал.
Мысли Регины наконец окончательно отвлеклись от Слэйда. Она повернулась к Эдварду:
— Но почему мексиканцы лишились своих земель?
— Так хотели американцы. Документы на земли были очень старыми, почти нечитаемыми, многие их утеряли — кто думал тогда, что Калифорния станет американской? Да и ориентиры границ в бумагах были очерчены неопределенно — пара больших камней, поворот реки или дерево, разбитое молнией. Через полсотни лет река вполне может изменить свое русло, даже пересохнуть, камни могут скатиться вниз, а деревья — упасть. — Эдвард пожал плечами. — Большинство калифорнийцев не смогли доказать своих прав, тем более что в судах сидели американцы. Нам тоже пришлось с десяток лет защищать свои владения, потратить кучу денег — и в результате мы остались лишь с третью первоначальных земель. — Эдвард улыбнулся. — Хотя, говоря по правде, мы поначалу владели такой территорией, которую все равно не смогли бы освоить.
Из дальней двери дома появилась женщина, которая неторопливо направилась к ним.
Глядя на нее, Регина машинально произнесла:
— Но все это нечестно.
— А что в жизни честно?
Регина удивленно повернула голову. Лицо Эдварда, только что улыбавшееся, сейчас было скорбным, в его глазах застыла печаль. Наверное, он имел право на такой вывод, решила Регина. Разве справедливой была смерть Джеймса Деланса?
24 
