11 
Виталик, опередив меня, поспешил заверить:
— Еще бы! Магистр! Бакалавр! По-русски так шпарит — нам не угнаться.
Писарь покивал:
— Грамматик махт фрай!.. Я Фрол Ванюкин, штурмбанн. — У него были белесые глаза и какой-то переплюснутый, слоистый, узкий лоб. Рядом на стуле строго разложены пачки бумаг. — К нам вступать будешь?
— Это да. Виталик говорил-сказал, вы глаголы… это… ликвидовать… — Я растерялся, вдруг не понимая, всерьез это всё или так, шутка, и хотел для верности еще добавить, что мой предок Генрих фон Штаден служил у Грозного в опричниках, а потом сбежал и написал книгу «Записки о Московии» (о чём я знал со слов мамы, а та — от своей бабушки), но решил воздержаться пока от этого.
Исидор подергал плечами, поправляя всякие хлястики с железными пуговицами (пальцы у него были длинные, аккуратные), снисходительно спросил:
— Откуда вам известен наш великий язык?
— От бабушки… Бабаня… В гимназии учил… Потом еще учил… От ученья светло…
— Ученье — свет! — поправил Фрол, но Исидор остановил его:
— Не мешай, боец, тут кадр интересный…
— А, кадр, вот и сказали!.. «Кадр» — это разве русское слово?.. — довольно заулыбался Фрол, а нам объяснил: — Мы поклялись чужестранные слова не говорить, не то плати подать! — с чем Исидор соизволил согласиться:
— Ну ладно, виноват, сорвалось… Экземпляр… Хм… Тип?.. Субъект?.. Нет, тоже оттуда… из-за бугра… Черт, куда ни сунься, чужие словеса. — (Фрол с некоторым злорадством следил за начальником.) — А, вот, нашел — «существо»! Или «личность»! Лады, с меня стольник в кассу… А дай-ка нашему магистру письменный испыт, пусть напишет диктовку…
— Диктат? — уточнил я.
Исидор внимательно, почти угрожающе посмотрел на меня:
— Нет, диктант! Диктат — это из другой оперы, этим мы потом займемся… — а Фрол пододвинул мне лист:
— Ну, мил-человек, бери, пиши… Готов?.. — и стал очень напористо читать: — Ти-шэ… шээ… мы-шы… шыы… кот… кот… на кры… шы…
Я автоматически начал писать, от волнения вдруг позабыв все правила — так со мной бывает: когда волнуюсь, вдруг оказываюсь в ступоре — ничего не могу вспомнить: белый лист тёмным покрыт… как скатерть-самооборонка… И слова в голове двоятся на слоги, не поймать… Хорошо, что наша учительница фрау Фриш заставляла нас в гимназии писать со слуха, говоря, что это вводит детей в транс… А всё равно правильно говорить «диктат»…
А Фрол долбил дальше:
— …а ко-ко… тя-тя…та… ешш…ешшо… вы-ы-шэ-э…
Я сумел кое-как написать это предложение. И дальше, про объёмистую свинью, которая съела под елью съедобные объёмные объедки съестного, и про жирных ежей и мышей, которые с раннего утра шуршат в тихой глуши, возле межи, где камыши и ужи…
Исидор, тихо поговорив по делу с Виталиком (краем уха я отметил, что разговор состоял только из запрещенных слов — «плата», «карта», «мемори-диск», «интензо», «корпус»), теперь, брезгливо прикрыв один глаз, следил за мной, тихо напевая:
— М-м-м… Разряди заряды гнева, заряди наряды ласки… чтобы сразу, без указки… словно в сказке…
— Гимн для партии сочиняет, — шепотнул мне Виталик.
Но когда Фрол начал диктовать: «Пачка чёрного чая упала чисто реально нечаянно навзничь» — Исидор, открыв второй глаз, сквозь зубы спросил:
— А ты уверен в этом предложении, боец? — на что Фрол бодро откликнулся:
— А чего?.. Эти, как их… наречия проверяем, оптом, скопом!
— Ну-ну… м-м-м… заряди заряды риска… чтоб потом из списка…
Когда я закончил, Исидор развернул к себе бумагу, прошёлся по ней взглядом, кое-что исправил, но был в целом доволен:
— Ничего, сойдёт… Это же надо — немец, а так хорошо пишете! Весьма похвально! Вас надо на акции брать, чтобы ущербные чурки видели пример…
А Фрол решил проверить меня еще и устно:
— Ну-ка, разгадай-ка загадку, кто это: «Идёт в баню чёрен, а выходит красен»?
Я решил, что это — русский мужик: жизнь заела до черноты, идёт в баню, выпьет крепко — и выходит красен. Виталик предположил, что это может быть какой-нибудь депутат: во власть идёт с чёрным налом, а обратно выходит с красным капиталом.
— Какой же это красный капитал? — ехидно спросил Фрол. — С кровью, что ли?
— Ну, народное добро, красное…
— Глубоко копаешь. — Исидор улыбнулся поощрительно, углами губ, как паралитик, и решил мне помочь: — Ну, не угадали?.. Что люди с пивом любят?
11 
