5 
Комната была большая, перегорожена шкафами, со старой мебелью. Спать мне было постелено на полу, на тонком матрасе.
Было еще не поздно, я хотел выйти погулять, но Виталик был занят — ждал важного звонка. Когда я решил прогуляться один, он стал наставлять и предупреждать:
— Фредя, с едой на улице поосторожней, всякие там пирожки с ливером, шашлыки, гриль, шаверма… чтоб не отравиться. И выпивку в ларьках не покупай — всё палёное.
— Что это — палёное?
— Ну, не настоящее, люди сами химичат… — А Настя добавила:
— И чем больше на бутылке всяких блямб и пломб, тем опаснее…
Я сказал, что это странно, что у нас в Баварии чем красивее бутылки, тем содержимое лучше.
— А у нас — наоборот… — объяснила членистоногая девица (руки и ноги у неё были складчатые, как у богомола, которых я ловил летом у деда Людвига в Альпах). — Ну, у нас страна такая, всё наоборот, не как у людей… Тяпландия называется. Страна Шалтай-Болтай… Какни-будия…
Выпивку я покупать не собирался, но совет принял и попросил Виталика объяснить суть проблемы.
— Проще пареной репы. Где-нибудь в подвале, гараже или ауле люди разливают по бутылкам спирт пополам с водой, лепят этикетки, всякую мишуру, акцизные марки… Поналепят — и готово, в магазине такая бутылка стоит пятьсот — тысячу рублей, а ему она обошлась в пятьдесят…
— Если не в пятнадцать. — Волоокая Настя опять подалась вперед. — Магазинщики с ними в сговоре… Некоторые, совсем наглые, чаю в спирт намешают, в бутылки из-под «Хеннесси» разольют и по сто евриков через самые дорогие магазины толкают. И все в доле.
— А где эти блямбы, пломбы берут-найти?
Виталик равнодушно пожал плечами:
— Да где угодно. Воруют. Сами печатают, ксерят. Или вообще покупают прямо там, где их печатают… Короче, кому как удобно.
Я был удивлён. Если про все эти махинации знают Виталик и Настя — значит, и милиция должна знать?
— А как же? Милиция всё это дело крышует… — Виталик поднял руки над головой. — Менты сверху всё видят, всё слышат, всё знают, всё покрывают — за бабки, разумеется… Как же без них?
Я не поверил ему, хотя на наших семинарах Вы неоднократно то ли в шутку, то ли всерьез говорили, что милиция — это наиболее опасный сегмент российского социума, от неё лучше держаться подальше и что сам министр МВД по ТВ недавно говорил, что пусть граждане сами защищаются от милиции, как могут, а еще лучше, если гражданин, завидев милиционеров, сразу, но не ускоряя шага и не привлекая внимания, перейдет на другую сторону улицы, юркнет в подъезд и переждёт с полчаса…
Виталик еще обронил, что такая история, как с алкоголем, вполне может быть и с другими продуктами — чем они лучше (или хуже):
— Особенно с икрой и рыбой осторожнее будь. Вот Настя недавно кило осетрины за тысячу двести рублей купила, а когда дома сняли целлофан, рыба развалилась в пыль…
— Верно! — подтвердила многочленная Настя, вспомнив, что недавно по ящику показывали, как эти нелюди старую рыбу моют в физрастворе, пожилую ветчину покрывают лаком, бывшие свежие фрукты опрыскивают живой водой, вялые овощи обмывают, как покойников, химией, в мясо десятилетней давности шприцами вводят фосфаты, а на продуктах, у которых в прошлом веке срок годности закончился, перебивают бирки-цены и толкают, как свежие. — Типа того, что народ всё схавает и не подавится.
— У нас при советской власти животы ко всякой дряни привыкли, а вот у тебя желудок точно накроется, ты поосторожнее, — предупредил Виталик.
— Куда накроется? Чем?
— К ебене фене, медным тазом…
Я пошел погулять, но ничего особого не увидел: рабочий район, дома облезлые, трубы дымят. Молодые люди в спортивных штанах и капюшонах сидят на корточках, пьют пиво. И мне пора что-нибудь поесть. У Виталика было неудобно спрашивать. Но что? И где? На улице, он сказал, не надо. Значит, надо войти внутрь.
Скоро встретилось кафе «Уют». Нет, не ларёк. На сто ле даже хлеб уже лежит, порезан. Несколько человек у окна. Рядом за столиком — мужчина невеселого вида за кружкой пива. Приблизилась официантка.
— Я слушаю вас. — Она со вздохом вытащила карандаш.
— Что есть тут? — вежливо спросил я.
— Кухня уже закрыта, поздно. В меню смотрите закуски… — глядя на меня, как на тяжелобольного, терпеливо ответила она.
— Так, балык, икра… Ну а есть-поесть что-то?..
— Поесть? — удивилась она. — Кура гриль. Но я лично вам не советую. Вон, разбираются из-за курей, — прибавила она свистящим шепотом, кивнув в угол зала, где двое мужчин что-то тихо доказывали друг другу.
5 
