38. У парадного подъезда

Наступила зима. Виктор Кленов по-прежнему жил вместе с сестрой, принимая ее заботу и любовь. Она варила ему на завтрак какао, готовила гренки и выполняла все обязанности жены. На работу они ездили вместе. Фирмы, которыми они руководили, приносили хороший доход, и жизнь должна была казаться настоящим раем. Но если Наталья внешне выглядела довольно счастливой, то Виктор напоминал пса, которого хозяева выгнали из дома в самую стужу. У него даже взгляд стал собачий – пришибленный, загнанный, убитый. Первое время Наталья еще задавала ему вопросы, спрашивала, что с ним и почему у него такие грустные глаза, но, поскольку он не отвечал, оставила его в покое.

Причина же его печали была в Але Вишне, которая так и не приняла Виктора и всячески избегала его, теперь жила не с сестрой в городской квартире, а где-то за городом, с другим мужчиной, причем много старше себя. Когда на улице города появлялся красный сверкающий джип, Виктор забывал про все на свете. Все его внимание было приковано к его окнам, где, по его мнению, должно было промелькнуть знакомое лицо. И если Али в джипе не было, он просто зверел. В этот день он рвал и метал, набрасывался на Наталью, на подчиненных и не находил себе места от раздражения. Ему было так плохо, как бывает только безнадежно влюбленному мужчине, которого бросили.

Он даже обращался к психотерапевту, чтобы тот хотя бы немного облегчил его страдания.

– Вы говорите, что эта девушка в прошлом была проституткой? – спрашивал его на очередном приеме бородатый, с сытым лицом, мужчина, набивая трубку душистым табаком. По словам Натальи, это был выдающийся психотерапевт, пользующий элиту города. Один час своей работы этот толстяк оценивал в сто долларов и, надо сказать, своими советами и уверенным тоном несколько помог Кленову в самые первые месяцы его разлуки с Алей. Психотерапевта звали Давид. Так, во всяком случае, он просил себя называть.

– Да. Я ведь говорил уже вам, – занервничал Виктор. Он не любил, когда ему напоминали о том, что его любимая девушка – бывшая проститутка, но Давиду, похоже, доставляло удовольствие посмаковать это слово. А может быть, таким образом он хотел повлиять на Виктора, чтобы излечить его, в конечном итоге, от любовной горячки.

– Тогда что же тут удивительного, что она не хочет вас видеть? Женщины, мой друг, как правило, не держат возле себя свидетелей своего позора и унижения. Вот так и ваша девушка. Она была проституткой, причем вокзальной, а тут вдруг поднялась сразу на несколько социальных ступеней, поверила в себя, словом, успокоилась. А потом встречает вас, своего бывшего клиента, и оказывается, что он в нее влюблен. Как вы не понимаете: она подсознательно ждет от вас презрения! И даже если вы его никогда по отношению к ней не испытаете, она все равно будет его ждать, и в конечном счете сама спровоцирует вас на разрыв… Все же элементарно!

– Но что же мне делать? Вы – врач, помогите. Я постоянно думаю о ней. Вот уже полгода. Я ищу ее в городе. Знаю, где она со своим новым любовником ужинает и обедает, в какие театры ходит, какие спектакли любит… Меня бросает в жар, когда я вижу красный джип, на котором ее возит этот старикан.

– Вы ревнуете ее?

– А что, разве не видно? – Он был просто в бешенстве.

– Не злитесь. Но вы уверены в том, что это ее любовник?

– Разумеется. Сначала, я же вам уже говорил, она жила со своей сестрой, в городской квартире. А теперь она там не живет, это точно. В этой квартире вообще никто не живет. Я наводил справки – моя девушка до сих пор является хозяйкой этой квартиры, и другой недвижимости у нее нет. А раз она живет за городом со стариком, то кем он ей еще может приходиться, как не любовником? Отцом? Братом? Насколько мне известно, у нее никого нет, кроме сестры. Был, правда, еще один мужчина, я и разговаривал с ней чуть ли не в его присутствии в последний раз, когда мы с ней виделись. Но больше того парня я не видел. Должно быть, они не вместе. И его оставила… променяла…

– А вы можете предположить какую-нибудь другую причину, не считая того, что вы знаете о ее прошлом, по которой она могла бы уйти от вас? Может быть, деньги? Ведь если она живет со стариком, то, наверное, ей так удобнее. Или она любит его?

– Нет! Она не любит его! – воскликнул он тоном, не терпящим возражений. – Его невозможно любить. Он слишком стар для нее. Я не знаю, кто этот человек, но вы, Давид, знаете, что и я не беден… Я бы мог дать ей все…

  106