очень нудно 
51 
Любовь здесь ни при чем. По крайней мере я уверена, что не люблю Эдуардо. Потому что люблю своего мужа. Люблю по-настоящему.
Вина, стыд, безумная страсть — все это переполняет мой рассудок и вертится в какой-то безумной карусели, не позволяя остановиться, подумать…
Да. Нет. Остаться. Уехать.
Я боюсь!
Я боюсь сама себя, своих диких порывов страсти. Мне страшно, потому что впервые в жизни я не в состоянии владеть собою. Я забываю о морали, о чести, о добре и зле. И я боюсь этого дома.
Иногда я начинаю думать, что боюсь и ее тоже.
Потому что в последнее время, чем успешнее мы собирали мозаику ее непростой жизни, тем чаще я ловила себя на мысли, что во многом похожа на Изабель. Я не смела признаться, но временами даже мое отражение в зеркале напоминало ее лицо.
И не только мне. Прошлой ночью Эдуардо в полусне назвал меня Изабель!
Джип резко подпрыгнул на ухабе. Касс болталась на заднем сиденье, вцепившись в борт. Трейси сидела рядом с Антонио, и ее распущенные волосы безжалостно трепал ветер.
«Здесь лежит Изабель де ла Барка… Еретичка и распутница… Да спасет Господь ее душу…»
Касс все еще не пришла в себя от потрясения. Они чудом наткнулись на ее могилу. Она умерла в 1555-году — скорее всего на костре, двадцати лет от роду!
Антонио тоже не проронил ни слова с тех пор, как они покинули кладбище.
Джип был открытым, и Касс пришлось кричать, наклоняясь вперед:
— Вы можете в это поверить?
Антонио не нуждался в пояснениях и тут же ответил:
— Они даже не похоронили ее рядом с мужем.
— Ей едва исполнилось двадцать лет! Неудивительно, что на портрете она такая грустная! — И Касс подумала, что Изабель предвидела свою злую судьбу.
Боже правый! Как же ей было одиноко и страшно! Двадцать — это так мало!
— Ну, ребята, вы даете! — воскликнула Трейси, взглянув на сестру. — Нас только что чуть заживо не погребли в этом чертовом упокоище, и все, что вас волнует, — это баба, которая умерла четыре века назад?
Касс помрачнела. Трейси была права.
— Антонио, а может быть, дети все-таки действительно кого-то видели сегодня утром? Ведь замок совсем рядом с монастырем, верно?
— Нет. Это довольно далеко.
— А здесь могут околачиваться бродяги?
— Конечно. Но они предпочитают держаться ближе к жилью.
— Ну, — Касс обратилась к спине Трейси, — полагаю, вот и решение нашей проблемы. Это был бродяга!
Трейси обернулась и посмотрела на сестру. И внезапно ее глаза вспыхнули неестественным пронзительным светом, изменившись до неузнаваемости, а на губах расцвела улыбка. Вызывающая, надменная. И такая же неузнаваемая, как и ее глаза.
Касс испугалась. А когда отважилась взглянуть на Трейси снова, странное выражение исчезло без следа.
Но Касс недолго радовалась.
— Мы слонялись где не надо и выкурили чертову Изабель из норы, — заявила Трейси. — Я думаю, что мы подняли ее из могилы!
Касс чуть не свалилась с сиденья.
— Мне нужно с тобой поговорить, — настаивала Трейси, следуя за Антонио по пятам через весь дом.
Он молча вошел в библиотеку. Трейси последовала за ним. Кто дернул ее за язык там, в склепе? Она же любит его и вовсе не хотела причинить ему боль!
Трейси была готова разреветься от досады на свою неловкость. Все шло из рук вон плохо! Она примчалась в Испанию в надежде вернуть себе любовь Антонио, соблазнив его, заманив в постель. Но не тут-то было! На смену раскаянию пришла ярость. Это все из-за Касс!
Она следила, как Антонио прошел к дверям на террасу и молча уставился на пыльные выщербленные камни.
Он уходит от нее медленно, но неотвратимо, а она только отталкивает его каждым своим словом, каждым поступком…
Трейси до боли зажмурилась. У нее еще остается возможность сохранить достоинство и бежать, но даже на это не хватало решимости. Если бы только избавиться от сестры! Трейси растерянно захлопала глазами, ошеломленная таким поворотом своих мыслей. Да, она склонна взвалить всю вину на Касс, но чтобы избавиться от нее? Сестра и так уедет отсюда в понедельник. Может, стоит даже отослать с ней Алису, чтобы не окончательно опозориться в роли матери? Трейси в отчаянии заломила руки. Что делать? Как избежать новых ошибок? Впервые в жизни она попала в такую глупую ситуацию, И как только ее угораздило?
— Антонио! — промолвила она сдавленным голосом. — Я хочу извиниться за то, что говорила там, в склепе!
— Неужели? — Он повернулся и устремил на нее непроницаемый, загадочный взор.
51 
