8 
По всей вероятности, Бахатов хотел отпугнуть меня от правды, а я больше и не стремился ее узнать. Ребят, кстати, почти не искали, во всяком случае, в пределах интерната. Считалось, что они самовольно ушли в поселок на дискотеку и не вернулись. Поиски в ближайшей реке ничего не дали. Объявили розыск и забыли.
8
Весной нам исполнялось по восемнадцати лет. Без экзаменов мне и Бахатову вручили бумагу об окончании восьми классов средней школы с по правкой на интеллект и стали готовить к пересылке в город на учебу в профтехучилище. Комиссия, осмотревшая нас, признала, что мы умственно сохранны, социально не опасны и должны находиться среди людей. Это решение диктовалось несколькими причинами: за последний год многие наши перемерли, а новых не взяли. Их все равно не прокормили бы – интернат обнищал. Тяжелых хроников перевезли в другое место, а наше здание отдали иному ведомству.
Игнат Борисович привез робкого фотографа. Тот старался держаться от нас подальше, щелкнул на облезлом синем фоне и уехал. Через неделю мы увидели снимки – не очень удачные. Бахатов вообще не получился, я выглядел каким-то застигнутым врасплох. Даже Игнат Борисович хотел, чтобы нас пересняли, говорил, что такие фотографии в паспорт ном отделе не примут, но приняли.
Как и двенадцать лет назад, нас снарядили в дорогу, только шапочку на горб я повязал сам. Кастелянша выдала коричневую одежду. Игнат Борисович налил по «пять капель», произнес напыщенный тост, в котором называл меня и Бахатова оперившимися птенцами, и выразил надежду, что мы с достоинством поведем корабль разума сквозь рифы слабоумия к гавани материального благополучия. Даже в момент расставания он паясничал. Изредка Игнат Борисович оглядывался на вышедший проститься с нами персонал и вскрикивал: «Видит Бог, я не хотел этого!» И возникал вопрос, чего же он не хотел: нести околесицу или отпускать дурачков в город на верную погибель.
За нами не прислали машины, и мы пошли пешком на электричку. Игнат Борисович по телефону просил, чтобы нас встретили в городе, но никто не пришел. Мы были послушными детьми и до вечера простояли на перроне в ожидании кого-нибудь, а затем отправились в общежитие, о котором говорил Игнат Борисович. Я показывал прохожим бумажку с адресом. Они, даже не вчитываясь, проходили мимо или раздраженно отмахивались.
Нет, не такой прием ожидался. Ведь мы считали себя городскими. Когда стемнело, я оглядел Бахатова при ночном электрическом свете и что-то понял. Я упросил его постоять на одном месте, сам начал спрашивать у людей совета, но тоже не имел успеха. Едва завидев меня, они сворачивали с пути и обходили стороной.
Мы поужинали нашими запасами и продолжили поиски. Я остановился около ки оска, где вместо газет продавались продукты, приблизил лицо к окошечку и посмотрел внутрь.
Приятная девушка, сидевшая в киоске, сразу отложила журнал и спросила:
– Что вам?
Я растерялся и невпопад ответил:
– Ничего.
Девушка втянула улыбку и недовольно сказала:
– Не за драчивай! Или покупай, или проваливай…
Я очень не хотел выглядеть дураком. У нас были день ги, причем большие. По сто рублей на каждого. Нам четко расписали бюджет на листочке, и, следуя ему, выданных денег хватало на два месяца еды. А за это время мы получили бы пенсию – третьей группы с нас не снимали – и стипендию. Я порылся в кармане, достал листочек, на котором написали, что нам кушать, и засунул в окошечко, уверенный, что девушка прочтет и снова улыбнется.
– У меня не гастроном, – прошипела она.
– А что? – спросил я с искренней болью.
– Ты больной или обкуренный?! – девушка резко закрыла окошечко.
Я хотел ей все объяснить и зашел в киоск с обратной сто роны. Я открыл дверь, но с порога начал заикаться от жуткого волнения. Девушка увидела меня и взвизгнула. Ничего не понимая, я выскочил наружу, девушка следом. Она кричала:
– Сережа! Сережа!
На ее крик первым откликнулся Бахатов, появившись из темноты, как призрак, а уже вторым пришел званный Сережа – плотный мужчина в черной кожаной куртке. Я с надеждой глянул на него и приготовил бумажку с адресом.
– Эти, эти! – девушка кинулась к Сереже, указывая на нас пальцем. Я улыбался недоразумению и подбирал первые слова. Сережа решительно схватил девушку и спрятал за спину. Доморощенный рыцарь Бахатов воспринял это движение как агрессию в ее адрес. Он продолжал думать, что девушка звала его, поэтому чуть взмахнул рукой и притопнул, отгоняя Сережу.
8 
