27 
— В Британскую библиотеку.
При мысли о Кейт и Энн ее пульс забился чаще. Джил представила себе, как они входят в огромную бальную залу в вечерних туалетах, взволнованные и возбужденные. Джил чуть улыбнулась.
— В Британскую библиотеку? — Брови Алекса высоко взлетели. — Если вас интересуют музеи, я мог бы порекомендовать вам куда более интересные.
— Вообще-то у меня была причина пойти туда. Кейт Галлахер.
Выражение его лица не изменилось.
— Кейт Галлахер? Девушка на фотографии?
Джил кивнула, внезапно охваченная горячим желанием поделиться с кем-нибудь своим открытием, даже с ним.
— Вы не поверите, что я обнаружила. — Она пересказала ему короткое сообщение, которое без труда запомнила наизусть. — Ну разве не удивительно?
Алекс сел в кресло и вытянул перед собой длинные ноги.
— Что удивительно, так это то, что вы в первую очередь пошли в библиотеку. Что же вы там нашли?
— Кейт родом из Нью-Йорка. Моя семья тоже из Нью-Йорка. Фотография была важна для Хэла. У нас с Кейт одинаковая фамилия. Не знаю, что думал Хэл, но я нутром чую, что эта женщина — мой предок.
Явно сомневаясь, Алекс покачал головой.
— Вы слишком устали, и у вас богатое воображение. Лучше выпейте. — Он поднял свой стакан. — Будьте здоровы.
— В самом деле? — Джил уже готова была рассказать ему о последних словах Хэла. — Вы такой скептик, — промолвила она, все еще охваченная энтузиазмом своего открытия. — В сентябре тысяча девятьсот шестого года Кейт гостила у Энн. Они вместе должны были первый раз выйти в свет. Слишком много совпадений.
Взгляд Алекса был неподвижен. Джил сообразила, что впервые назвала его просто по имени, и ее щеки запылали.
— Не думаю, что тут вообще есть какие-то совпадения, — наконец проговорил он, сделав большой глоток водки.
— Вы ошибаетесь, — упорствовала Джил.
— Вы очень романтичны, Джил, в этом все дело.
Она посмотрела на него.
— Я не романтик. Вот моя соседка, та — да. Новая эра и все такое. Она убеждена в том, что у жизни для каждого есть свой замысел. — И умолкла, подумав о своем несостоявшемся плане.
Алекс улыбнулся.
— Хорошая мысль. И что же Вселенная припасла для вас?
Очень удивленная, Джил посмотрела на Алекса. Кейси сказала, что Хэл не был ее судьбой, но она не собиралась признаваться ему в этом. Особенно потому, что Кейси ошибалась.
— Ну и?
— Моя соседка утверждает, что Хэл привел меня к Кейт.
Алекс не мигая смотрел на нее.
— Это притянуто за уши.
— Может, она и права. — Джил одним глотком допила скотч. — Я действительно устала, — сказала она. Ей больше не хотелось разговаривать.
Алекс поднялся.
— Я налью вам еще. — Он взял у нее стакан.
Джил хотела было отказаться, но передумала. Почему это он так обходителен? Или хочет задержать ее? Когда Алекс наполнил оба стакана, она взяла свой.
— Спасибо, — сказала Джил. — Еще одна порция, и я точно отключусь.
Алекс почти улыбнулся. Они выпили. Впервые со времени приезда в Лондон Джил чуть-чуть расслабилась, когда скотч проник в кровь.
— Кто такая Мариза?
— Мариза — детская любовь Хэла. Женщина, на которой, как мы ожидали, он женится, — сказал с порога комнаты Томас.
При звуке его холодного, высокомерного голоса Джил чуть не выронила стакан. Она отступила от Алекса, боясь взглянуть ему в лицо. Томас вошел в гостиную.
— Надеюсь, я не помешал. — Он смотрел на Джил, а не на Алекса.
Джил задумалась. Они ожидали, что Хэл женится на Маризе? Она была его детской любовью? Ее охватила ревность. Но разве Джил не подозревала что-то в этом роде?
— Они были помолвлены?
Наливавший себе выпить Томас повернулся к ней.
— Как же они могли быть помолвлены? Разве вы не сообщили нам, что Хэл сделал предложение вам?
Этого она Томасу не говорила, только Алексу и Лорен. Значит, в этой семье нет секретов друг от друга.
— Джил сегодня днем была в Британской библиотеке, — сообщил кузену Алекс.
Томас пил свой скотч, рассматривая их обоих. Он снял пиджак и остался в сшитой на заказ сорочке, галстуке от Валентино и черных брюках. У него были очень широкие плечи и узкие бедра.
— Знаю. Я невольно подслушал.
Джил не отозвалась. Видимо, Томас стоял в дверях довольно долго. Шпионил за ними. Она разозлилась, почувствовала себя загнанной в ловушку. Ей не нравилось выражение его глаз — как у страдающего животного, ожесточенного от боли и готового напасть.
27 
