Глава 17

Но телефон Садовниковых был таким же мертвым, как сами хозяева. Длинные гудки, казалось, сделали трубку ледяной, словно выстудили из нее все тепло.

– Она в гостинице, – сказала Юля, имея в виду Лизу. – Что ей делать в пустой квартире, из которой совсем недавно вынесли труп любимой сестры?

– Так позвони в гостиницу…

– Я лучше туда съезжу… Ты узнала что-нибудь про радиопостановку?

– Конечно, узнала. В тот же день позвонила в телерадиокомпанию и получила исчерпывающий ответ… Вот, держи, я даже записала название…

Юля взяла листок и прочитала: «Стивен Данстон. «Кто эта Сильвия?»

– Что это?

– Это автор и название радиопьесы.

– Мне кажется, я знаю, куда мне стоит сейчас отправиться в первую очередь…

– И куда же?

– В театр, конечно! Уж там, как мне кажется, я узнаю о Полине все… Она красива, молода и талантлива – у нее должна быть целая армия врагов. Быть может, там мне удастся узнать, откуда у нее деньги на покупку машины и квартиры…

– Игорь рассказал тебе про Риту?

– Рассказал. Не понимаю я эту Марту… Как можно было умолчать об этом?

– Она, кстати, звонила сюда несколько раз… Я уже стала узнавать ее по голосу.

– И что ты ей сказала?

– Что ты занимаешься ее делом.

– Спасибо, ты настоящий друг. Только вот выглядишь ты сегодня что-то неважно…

– Чайкин немного нервы подпортил… У него же там, в морге, сейчас Изотова живет… Бедная женщина, конечно… Я просила его приехать ко мне, что-то на меня такая смурь напала, а он не приехал…

– Надя, он же не мог оставить Машу одну…

– Ее он, значит, пожалел, а меня – нет? А мне, может, тоже страшно было одной ночевать дома… Думаете, что я железобетонная? У меня тоже нервы… Хочешь верь, хочешь не верь, но мне являлась Лора Садовникова…

– Дома? – как-то чересчур быстро среагировала на эту новость Юля и внимательно посмотрела на подругу.

– Если бы дома… Понимаешь, вчера я ждала тебя вечером, думала, хоть с тобой поговорю… Я же весь день одна… Между прочим, я до последнего надеялась, что ты приедешь ко мне ночевать… А потом я поехала к тебе…

– Ко мне? – становилось все интереснее и интереснее. – И что же?

– А то, что я приехала к тебе на такси часов в одиннадцать. Подхожу к подъезду и вижу… привидение… Я не знаю, как это можно еще назвать… Прямо на меня идет Лора… по улице, быстро так, торопливо, в каком-то светлом развевающемся пальто или плаще, я не разобрала… Волосы белые, распущенные, глаза горят… Она прошла мимо, и у меня внутри все застыло от ужаса… Потом свернула за угол и исчезла…

– Она вышла из подъезда?

– Да, из твоего подъезда… И тогда я поняла, что переутомилась… – Надя замолчала. Она сидела, опустив голову, и нервно теребила кончики пальцев. – Я не знала, говорить тебе или нет, но кому я еще могу рассказать о таком? Шубину? Он пожалеет меня, конечно, да только мне легче от этого не станет…

– А может, это была вовсе и не Лора? А просто блондинка?

– Нет, это была она. Точно. Она прошла совсем близко от меня.

«А у меня она вообще сидела на кухне и ела торт», – хотела сказать Юля, но промолчала.

– Сейчас бы в Евпаторию… Слышь, Надюха?

– Не помешало бы…

– Так, а что было дальше?

– Я не помню, как поймала такси и вернулась домой. Даже к тебе не стала подниматься, как представила, что из подъезда выйдет еще несколько лор.

– И ты позвонила Чайкину? Ну понятно… Просто мы с тобой переработали. Не бери в голову… Думаю, что сегодняшнюю ночь ты проведешь уже с ним, потому что к Маше должны приехать какие-то родственники… Кроме того, не забывай, что ее ожидают похороны любимого мужа. Поэтому успокойся и постарайся войти в положение Чайкина. Ну все, Надюша, я поехала… У меня сегодня много дел… А ты звони, если что…

– Как же, дозвонишься до тебя… Ты бы телефон в карман сунула, а то вечно оставляешь его в машине. Смотри, украдут…

* * *

Главный режиссер театра, Александр Иорданиди, выглядел лет на тридцать, не больше, хотя все в городе знали, что ему в этом году исполняется пятьдесят. Это о нем говорили, что он пьет человеческую кровь, горстями ест витамины и много спит. «Человек-загадка, человек-легенда, большой оригинал, умница, талантище…» Приблизительно такими эпитетами характеризовали местные журналисты этого темноволосого стройного мужчину с матовым светлым лицом, голубыми глазами и выразительными, словно нарисованными коричневой масляной краской, губами.

  110