20 
— Ты сама мне твердила, что и мать и отец постоянно тебе внушали, что вся твоя красота именно в «милой естественности». Забыла? И ты повторяла за ними это как попугай, а на мои предложения что-то изменить во внешности только бровки сдвигала. И вдруг совсем другой имидж! А уж обновки — полный отпад! Это просто сексуальный экстрим, а не одежда! Твоя юбочка из белой замши, она же чуть попу прикрывает, да еще снизу вся узорами вырезана. Даже я бы ее навряд ли надела, а ты купила не сомневаясь!
— И что? — засмеялась я. — Может, у меня заскок? На нервной почве…
— Говорю же, все из-за предков! — убежденно повторила она. — Ладно, подруга, мне пора в салон. Ты куда сейчас?
— Не знаю, — я поникла, настроение упало. Я никогда не жила вне дома и с трудом представляла, что сейчас поеду в чужую квартиру и буду там одна. Но и вернуться домой я не могла, это было выше моих сил. С другой стороны, съездить придется, ведь нужно взять необходимые вещи.
— Не кисни! — сказала Лиза и чмокнула меня в щеку. — Вот увидишь, все образуется! Позвони вечерком. Можем куда-нибудь в клуб закатиться. Такие наряды требуют публику.
— Ладно, позвоню, — кивнула я. — Спасибо за стрижку!
Лиза улыбнулась и быстро направилась к подземному переходу.
Я хотела спуститься в метро и отправиться в новую квартиру, но в этот момент зазвонил мобильный. Я в нерешительности посмотрела на дисплей — мама.
— Лада, да что же это такое! — кричала она. — Разве так можно? Где ты сейчас? Где ночевала? Я всех твоих друзей обзвонила! И никто ничего про тебя не знает! Даже Лизавета!
— Здравствуй, мама, — сухо ответила я, пытаясь сдержать дрожь в голосе. — Все в порядке, не нужно так волноваться. Я уже совершеннолетняя и могу сама о себе позаботиться. А с Лизой я только что виделась.
— Ты где?! — спросила она и всхлипнула.
— На Серпуховке, — ответила я. — Я сегодня заеду за вещами. И не хотела бы столкнуться… сама знаешь с кем.
Я замолчала. Мама перестала всхлипывать. Я слышала, как тяжело она вздыхает, но жалости не испытывала. Мое сердце словно окаменело.
— Когда ты приедешь? — более спокойным тоном спросила она.
— Ближе к вечеру, — ответила я. — Ты сейчас на работе?
— Нет, я сменами поменялась, сегодня в ночь иду.
— Ладно, — задумчиво произнесла я.
И вновь замолчала. Словно камень лег мне на язык.
— Доченька, — жалобно начала мама.
Но это было уже выше моих сил, я быстро попрощалась и почти бегом спустилась в метро.
Приехав в снятую квартиру, убрала купленные вещи в шкаф, затем стянула джинсы и футболку и отправилась в душ. Там на меня вновь накатило. Я рыдала, стоя под прохладным потоком воды. Мне было невыносимо себя жаль. Казалось, только что у меня было все — любящая мать, родной дом, в котором я прожила всю свою жизнь, любимый парень… И вот теперь я словно оказалась одна в пустыне. Моя психика никак не могла с этим справиться, я пыталась найти хоть какое-то оправдание поведению матери, но не могла. Потом я стала обвинять Грега в том, что он послушался Ата-наса и уединился в «Белом склепе», а ведь со мной могло случиться за это время что угодно.
Теперь я думала, что можно было найти какое-то другое решение нашей проблемы, а не оставлять меня здесь в полном одиночестве и тоске. А вдруг после такой глубокой комы Грег вообще ничего не вспомнит?!
— Это невыносимо! — бормотала я сквозь всхлипывания. — Это слишком жестоко!
Наплакавшись, я еще какое-то время постояла под душем, стараясь успокоиться. Затем вышла из ванной и с мрачной решимостью начала перебирать вешалки в шкафу.
«Поеду немедленно. Чего оттягивать до вечера? К тому же так больше шансов, что я не столкнусь с отцом, хотя навряд ли он переедет к маме. У него квартира совсем другого уровня! Все! Не хочу больше думать! Нужно побыстрее покончить со всем этим. Мама меня не узнает! В таком образе она меня даже и не представляла. Всю жизнь я только и слышала, что естественная красота лучше всего, что косметика мне вообще не идет, а одежду надо подбирать спокойную, и так далее. Надоело!»
Я тряхнула чуть влажными после душа волосами и сняла с вешалки очень короткую светло-голубую джинсовую юбку с необработанным краем. После небольшого раздумья достала ярко-синий топик на тонких лямках. На груди мелким белым и голубым бисером была искусно вышита бабочка. Взяла белую кофточку из тонкого просвечивающего трикотажа. Она была на молнии, с коротким рукавом, но с длинным капюшоном, отделанным голубой полосой. Этот стиль кардинально отличался от моего прежнего, но я решительно надела обновки и остановилась перед большим зеркалом в коридоре.
20 
