очень нудно 
11 
– Вер… Я ж тебя просила! Если соскучишься – позвони! Я сама приду, куда скажешь!
– Вот вся ты в этом, Быстрова… Тебя жмут со всех сторон, а ты дрожишь, как серая овечка, слово в свою защиту не можешь сказать! Вот и разбаловала эту лахудру, хозяйку свою. В гости уже нельзя к ней зайти!
– Во-первых, я давно уже не Быстрова. Я Хрусталева. А во-вторых…
– Ага. Хрусталева она! Одна фамилия и осталась на память от прошлой жизни! Все отобрали, сволочи!
– … А во-вторых, я совсем не серая овечка, и никто меня особо не жмет. Просто жизнь такая. Если б я серой овечкой была, как ты говоришь, то давно бы уже пропала где-нибудь. А так, видишь, живу. И племянника воспитываю.
– Ага. Воспитываешь. На дорогую сестру Сашеньку пашешь. Она там, в своей Америке, живет себе и в ус не дует, а ты тут седьмой хрен по съемным хатам глодаешь. Чего у нас тут на ужин приготовлено, а? Для дорогого племянника? Опять, поди, картошечка вареная? Я угадала, да?
– Почему – картошечка? Вот, сосиски варю!
– Иди ты! Ну ты даешь, подруга! Успехи делаешь, черт возьми!
– Да ну тебя, Верк… Чего ты взъелась? И без тебя тошно… Пришла и взъелась…
Вяло махнув рукой, Леся подошла к темному окну, стала вглядываться в хлипкий круг света, отбрасываемый подъездной лампочкой. Редкие колкие снежинки, вырываясь из темноты, красиво вальсировали в световом конусе, тихо ложились на черную затоптанную наледь асфальта. Где ж так долго Илья бродит? Уроки в школе давно закончились… Хоть бы позвонил, поганец! Знает же, как она волнуется!
– Да я не взъелась, Леськ, чего ты… – виновато проговорила за ее спиной Верка. – Это я просто психую так неправильно, из-за отсутствия в жизни справедливости.
– А чего из-за нее психовать? Когда нельзя ничего изменить, и психовать не стоит. Надо просто жить, надо просто исполнять свои обязанности…
– Ишь какой ты философиней стала! От бедной жизни, что ли? А вот я с тобой не согласна, между прочим!
– В чем ты со мной не согласна?
– А в том, что изменить ничего нельзя!
– Так я ж действительно ничего не могу изменить! Квартиры у меня нет и не будет, Ильку я не брошу…
– А как насчет Саши? Она не хочет своим сыном сама заняться? Она тебе хоть звонит когда-нибудь вообще? Или опять пропала, сволочь такая?
– Звонит. Конечно звонит.
– И что?
– Да ничего. Отстань.
Вот же зануда эта Верка! Ну кто ее просит бить по больному? Не рассказывать же ей, что Саша, например, позавчера как раз и звонила? И что после разговора этого хныкало все внутри, как у маленькой глупой девочки, и непонятно было, что там так хныкало – то ли привычное с детства чувство неполноценности перед умной старшей сестрой, то ли пристыженность за свои действительно не шибко умные поступки. Можно сказать, ужасные поступки. Даже теперь, когда об этом разговоре Верка случайно напомнила, внутри нехорошо стало, будто отбросило ее туда, в дом Хрусталевых, на семь лет назад. Нет, нельзя ей об этом думать! И хныкать нельзя, хоть и виновата кругом, и перед Сашей тоже, получается, виновата…
– … Леся, обязательно занимайся с Ильей английским языком! Найми хорошего репетитора, поняла? Ты слышишь меня? – дробился в трубке короткими волнами далекий и строгий Сашин голос. – Как он учится, кстати? Ты в школе когда последний раз была?
– Да не успеваю я в школу, Саш… У меня график неудобный, с десяти до восьми! А на английский у меня денег нет… Может, ты пришлешь немного?
– О господи! Да где я возьму, Леся? Ты думаешь, тут доллары на каждом шагу раздают всем желающим? Их, между прочим, зарабатывать надо! В поте лица! Тут такая жизнь сложная… Господи, да что я тебе объяснять буду? Все равно не поймешь. А уроки английского обязательно Илье давать надо. Если я его сюда заберу, а он ни в зуб ногой… Что я с ним делать буду? Ты поняла меня, Лесь?
– Да, поняла, Саша. Как только появится возможность, я обязательно…
– Опять ты мне про возможности, Леська! Между прочим, у тебя этих возможностей было – хоть отбавляй! Сама ж во всем виновата! Сама наворотила, сама опозорилась! И как ты вообще сообразила такое? Я тогда позвонила, помню, Игорю, и он мне объявил… Я ж чуть с ума не сошла! Даже не поверила ему сначала. Это ж надо было такое вытворить!
– Это не я, Саш… Нет, вообще-то все так и было, конечно… Но я не виновата, оно само вышло!
– Да ладно, чего уж теперь прошлое ворошить… Назад не воротишь.
– А когда ты приедешь, Саш? Я ж тут одна совсем…
– Не знаю. Не могу сказать. Ладно, давай, пока. Я и без того на разговоры с тобой бешеные деньги трачу…
11 
