очень нудно 
43 
– Ну что ж, давай… – грустно закивала женщина. – Я тебя понимаю, Лесечка, очень понимаю. Конечно, неприятно. Если б ты знала, как мне жаль… И какая все-таки сволочь окаянная тогда эту кассету в телевизор сунула?!
* * *
С устройством на работу сразу не заладилось, что было и неудивительно. Сохранившийся после первой кризисной волны работодатель стал на зарплату жадноватым и в части нового наемного персонала слишком уж разборчивым, как богатая капризная невеста. Первый вопрос по телефону сразу в лоб – про наличие высшего образования. Странно. Зачем, скажите, простому компьютерному оператору нужно высшее образование? Для красоты статистики, что ль? Еще б наличие банковского счета потребовали да умение танцевать модную нынче сальсу. Сволочи несчастные. Акулы капитализма.
В очередной раз бросив на рычаг трубку, Леся сердито перелистала одну газету, потом другую, потом третью. Все, больше для нее ничего нет. Придется идти фасовщицей в магазин или в ночной киоск торговкой. На этой грустной мысли и застал ее звонок в дверь, и душа дрогнула предчувствием неприятностей. Потому что не зря говорят: где тонко, там и рвется. А еще говорят: пришла беда – отворяй ворота. А может, этот звонок по Риткину душу? Вон она как радостно бросилась на его зов, застучала пятками по коридору! Надо выглянуть на всякий случай…
Нехорошая была у Ритки привычка – всем дверь открывать. Глянет в глазок, удостоверится, что там не мужик с топором стоит и не смерть с косой, и распахивает ее на всю ивановскую. И сейчас так же распахнула, впустив в прихожую странного вида деваху. В том смысле странного, что смахивала эта деваха на пришпоренную и обалдевшую от быстрого бега лошадь – волосы дыбом, ноздри раздуты, бешеные круглые глаза чуть из орбит не выскакивают. И одета она была странно – дорого и несколько карикатурно одновременно. Будто на нее сначала модные шмотки надели, а потом уже надули через трубочку до невероятно квадратных размеров.
– Тебя, что ль, Лесей зовут? – пошла она полной грудью на Ритку.
– Не-е-е… – испуганно проблеяла та, вжимаясь в стенку и шустро показывая пальцем в сторону Лесиной комнаты. – Леся там…
– Ну, я Леся… А вы, собственно… – пришлось выйти ей на авансцену событий, но довести вопрос до логического конца она не успела.
То, что произошло в следующий момент, было для нее не то чтобы и неожиданностью даже. Скорее это было переходом организма в новое состояние, совершенно незнакомое и наивно-изумленное. Оказывается, испытываешь особое чувство, сродни откровению, когда тебя по лицу кулаком бьют. Смесь удивления, боли и продолжающегося неверия в то, что это с тобой, и только с тобой происходит. Оказывается, это твоя голова от удара в скулу резко запрокидывается, и твои зубы с противным лязгом хряпают один о другой, а затылок пребольно стукается об стену, издавая глухой и гулкий звук. Нет, она видела, конечно, как идет на нее деваха по узкому коридору, как она заносит внушительный толстый кулак для удара, но сигнала опасности организм почему-то не выдал. Потом, уже зазвенев головой, сам по себе тихо сполз по стеночке на ватных ногах, продолжая изумленно принимать в бок тяжелые пинки разъяренной незнакомки. Господи, что ж у нее сапоги-то такие тяжелые, как солдатские кирзачи?
– Э! Э! Ты что творишь-то, сволочь? – прозвучал по верху волной визгливый Риткин голос. – Совсем рехнулась, что ли? Ты кто вообще такая?
– Я – кто такая? Это она – кто такая!
Cквозь плохо сведенные ладони, которыми пыталась закрыть лицо, увидела Леся направленный на себя мелко дрожащий сосисочный палец. Палец был очень выразительный – с ярким и длинно-красным ногтем, с красивым толстым кольцом, мертвой хваткой вцепившимся в круглую мякоть.
– Она – моя жиличка! Что тебе от нее надо? Не смей ее больше трогать!
– Да она моему мужику на шею вешается, подстилка худосочная! Я думала, тут и взаправду баба видная…
– Какому мужику? Нету у нее никакого мужика! Одна она живет, с ребенком! Если б был, что бы я, не знала, что ли? – с обиженной уверенностью прокричала Ритка, будто возмущаясь самой возможностью присутствия в Лесиной жизни неведомого мужика.
– Не знаю ничего! Мне доложили, что мужик мой к ней похаживает! – отмахнулась от Ритки деваха и, присев на корточки и придвинув к Лесе лицо, прошипела тихо, но злобно: – Слышь, ты, малахольная… Еще раз чего услышу – все кости переломаю. Поняла? Остаток жизни на костылях проведешь. Учти, я баба отчаянная, за мной не заржавеет. Я своего Андрюху никому не отдам.
43 
