очень нудно 
84 
– Вы что-нибудь еще будете есть? – уже озлобленно спросил официант.
– Нет, спасибо. Ничего я больше не буду, – скорее для себя самой сказала я и поднялась к себе в номер. Пушистый плед, телевизор, вода в графине. Что-то меня это больше не радует. Может, позвонить Елене и сказать, что я на все согласна? Пусть Лайон решает свои проблемы сам. В конце концов, разве я обязана о нем думать? Он-то сам много обо мне думал?
– Давай, звони! Ты хоть представляешь, как потом будешь жить? – грубо оборвал меня внутренний голос. Ну, вот. Опять он! Каждый раз, когда он что-то мне говорит, у меня возникают проблемы.
– Прекрасно буду жить! Богато! – вертелась, как уж на сковородке, я.
– Давай, представляй в деталях. У Лайона отнимут полмиллиона долларов. Он продаст дом, чтобы выплатить их тебе. И потом всю жизнь будет жить с резиновой имитацией коровы, потому что подойти к женщине после этого он не сможет.
– А может, он станет голубым? – предложила вариант я.
– И что, тебе от этого станет легче? – укорил меня голос. – Ты сломаешь ему жизнь. И всегда будешь нести за это ответственность. Ты этого хочешь?
– Не очень, – огорчилась я. Придется перебиваться без полмиллиона, а как жаль. Я легла спать. Кто спит – обедает. Раз уж я такая добрая, надо переставать набивать себе желудок за счет Лайона. «Несчастного» Лайона. Лайона, который убивался, если приходилось покупать рисовую крупу без скидки. А сейчас, небось, подсчитывает общую сумму затрат на женитьбу. Минусовой баланс. Ладно. Нечего делать вид, будто хочется спать. Я выбираю чистую совесть при пустом кармане. Никто не сказал, что Елена окончательно передумала. Все не так плохо. Зато скоро я буду сидеть в России и болтать с Римкой. Рассказывать про экзотику красивой жизни, про американских мужчин. Про систему страхования, по которой пожилым пенсионерам приходится самостоятельно рвать друг другу зубы. Так, стоп. А кто сказал, что для этого надо ждать перелета. Кажется. Я уже две недели как в гостинице. Количество Лайонов – ни одного. Количество телефонов, с которых можно позвонить домой – как минимум один, и тот прямо у меня под носом, стоит на тумбочке. Если Елена не пошлет меня подальше, я даже не буду оплачивать этот звонок! Красота!
– Римка, привет! – завопила я в трубку, после того, как та около двадцати гудков делала вид, что спит. А нечего дрыхнуть, когда на дворе уже пять утра. И когда подруга хочет донести до нее свою благодарность, можно сказать, на крыльях любви. Прямо через океаны.
– Господи Катька! Ты? – сонно прошепелявила Римма.
– Я! Ура! Как же приятно слышать твой недовольный брюзжащий голос! – не могла справиться с эмоциями я.
– Который час? – зевнула Римма.
– Не так это и важно, – отвлекла ее я, – Особенно по сравнению с тем, что я скоро буду улетать в Москву.
– Буду улетать! Кто так говорит? Ты уж совсем забыла русскую речь, – фыркнула Римка. – Слушай, а чего ты не перезвонила тогда? Я ждала.
– Да не до этого стало. Сама знаешь.
– О чем? – удивилась Римма.
– А тебе что, Елена не звонит? – удивилась я
– Нет, – подтвердила Римма.
– А, ну конечно. Это же дорого, – кивнула я. – Слушай, у меня тут полный порядок. Ты не волнуйся. Я либо так, либо с Еленой, все компенсирую.
– Да я и не волнуюсь, – все еще обалдевшим голосом успокоила меня Римма.
– Я просто хотела тебе сказать спасибо за все, – серьезно произнесла я. И даже прослезилась.
– Да за что? – принялась кокетничать Римка. Вот в этом она вся. Как же мне ее не хватало.
– Не придуривайся! – скомандовала я. – За все. Большое, огромное, искреннее человеческое спасибо за то, что ты есть на белом свете.
– Да не за что, – бросила Римма. – Слушай, я еще не проснулась. Это свинство, выражать благодарность в такое время. Приезжай и пообсасываем каждый твой чих.
– Договорились! – потерла ручки я. Все таки, с друзьями не пропадешь нигде. Теперь осталось только понять, до чего интересного там додумается Елена Зотова и, как говорится, определяться с перспективами.
Теплые мысли, как ветер с Родины, заполнили меня до краев. Я была добра, мила, приятна в обхождении. Меня не напрягала ни одна сволочь из обслуживающего персонала. А ведь в моей гостинице, как, я полагаю, в любой гостинице мира, было отчего напрячься. Одни официанты с их гордыми неприступными лицами президентов дружественных республик чего стоили. Но, конечно, уборщицы всегда перекрывали все и вся. Даже в Соединенных Штатах Америки они считали, что люди, которые ходят по земле (прямо этими ужасными грязными ботинками, и где только они берут эту грязь), а не летают по воздуху, который не надо протирать влажной тряпкой согласно условиям контракта, эти люди – просто сатанисты и рассадники зла. По их выходило, что тапки должно одевать еще до того, как пересечешь черту номера. Что пить из стаканов сок – преступление, которое они терпят исключительно благодаря своему ангельскому характеру. Потому что сок – напиток, который обязательно оставит пятна на ковре, столе или телевизионной тумбочке. Правда, капитализм обязывает уборщиц держать свои чувства при себе, но они как-то умудряются транслировать их, не издавая ни звука. Телепатия и телекинез. В их присутствии ты сразу начинаешь ощущать, как грязно и бесполезно текут твои дни.
84 
