50 
Выйдя со двора, она тихо пошла по улице, рассеянно вглядываясь в нежную зеленую дымку деревьев. Над городом, в празднично-свеженьком небе плыли белые вольные облака, равнодушные ко всему здесь, на земле, происходящему. Почему-то представилось ей, как с одного из них падает Саша. Падает и летит прямо в руки к своей хрупкой и властной женушке, такой необычной, такой красиво-прозрачной, такой на первый взгляд золотисто-нежной… Она вздохнула жалобно и кротко, невольно потрогала себя за талию. Хотя можно было и не трогать, и так все понятно, чего там… Она-то уж точно никогда такой празднично-худой да прозрачной не станет. Складочка на талии уже достаточно прочно обосновалась на своем законном месте, выползла неприятным раздражающим бугорком. Куда ей, коровушке толстомясой. Что делать, раз организм непослушный все время еды требует, не продержишься же всю жизнь на этой проклятой голодовке! Ну вот почему, почему одним дает матушка-природа эту хрупкость-стройность за просто так, а других таким счастьем обделяет? Несправедливо же!
Вспомнился ей тут же давний разговор с Веткой на эту тему. Как всегда, у той был свой взгляд на Надину проблему, абсолютно неординарный.
— … Да ты просто перестань, Надька, ритуальные пляски вокруг холодильника устраивать, вот и все! Думать о еде перестань, как таковой!
— Да как же перестать о ней думать, Ветка. Кушать очень уж хочется…
— Ну, не знаю… Мне кажется, это вообще несколько обидно — о еде думать. Приплясывать над ней, колдовать там чего-то со специями, силы душевные во всякие вкусности вкладывать…
— Ну почему — обидно? Это ж, между прочим, культура! Это ж наука целая — вкусно готовить! Кулинария называется.
— Ну если ты все это безобразие уважительно наукой называешь, тогда толстей на здоровье! А то захотела сразу и рыбку съесть, и все другие удовольствия заодно получить! Так ведь не бывает, Надька.
— Да то-то и оно, что не бывает. Я ж не виновата, что эта рыбка очень уж вкусная…
— А я бы, знаешь, слово «вкусно» вообще к еде не присобачивала. Пусть еда будет только едой, и все. А вкусным будет чего-нибудь другое. Хорошая книжка, например, или дельная мысль. Или любовь. А что? Ты вслушайся, как звучит хорошо — вкусная любовь! Да в мире столько всего этого вкусного есть, а ты вокруг какой-то там еды танцы танцуешь…
Надежда и сейчас тихонько рассмеялась про себя, вспомнив этот их забавный диалог. Все-таки интересная она женщина, ее подруга Ветка. И чем-то неуловимым, кстати, на Алису похожа. Если Ветку приодеть, пару раз в салон дорогой сводить, то очень даже вполне… Такая же изысканно-хрупкая, тот же неуловимый взгляд, зеленый, нежно-дымчатый… Только без всяких паутинок, конечно же. В Веткиных глазах не паутинки, в них что-то другое есть. Доброе, любящее, искрящееся. В них правда есть, своя, Веткина. Нет, не похожа она на Алису, совсем не похожа… И вообще, хватит уже об этой Алисе думать. Вот же черт, так и лезет теперь в голову!
Хотя как, как это о ней не думать? Как раз думать ей сейчас об Алисе и надо. Она ведь не для того к ней пошла, чтоб красотой ее любоваться. Даша она Васильева или кто? Значит, надо рассмотреть эту Алису сейчас под лупой, как очередного фигуранта субъективной стороны преступления. Итак, что мы с этого имеем, уважаемая Даша Васильева? Был интерес у Алисы дедушку убить? Был, и еще какой. Квартира-то дедушкина могла вот-вот из рук уплыть, а она этого очень не любит, когда из рук чего уплывает… А Сашу подставить интерес был? Тоже был. Хотя и сомнительный. Саша как объект собственности мог запросто кануть в небытие, за убийство Уголовный кодекс ой как по головке не гладит… И еще что-то было там такое, очень важное… Что-то Алиса сказала такое… Что они временно поссорились, и он к ней вернется? Нет, не то… Думай, Надежда, думай… Ты же Даша Васильева, вот и думай… А, вот! Вспомнила! Они же про куртку Сашину с Питом говорили, когда в квартиру вошли! Алиса утверждала, что Саша ее у Пита забыл, а тот изо всех сил отпирался… А что, если и правда он ее у Пита забыл? Тогда же все очень просто получается, до ужаса просто! Пит убил деда, бросил рядом бутылку с Сашиными пальчиками, немножко поодаль его куртку… А сначала Сашу довел, как говорится, до нужной кондиции. Может, и в стакан ему какой-нибудь гадости подсыпал, и выбросил из машины где-нибудь на окраине. Он же не предполагал, что дружок его так быстро очухается, что дом перепутает, что я ему дверь открою да скалкой по голове ошарашу! Да, все так, все в одну цепочку складывается. Вот если б Саша еще сам вспомнил, когда он у Пита свою куртку оставил — цены бы ему не было. Тогда бы можно было и к дознавателю со всем этим хозяйством идти. А может, как-то помочь ему все самому вспомнить? Только как? Может, снова на обед напроситься? Хотя обед в кафе — это не та совсем обстановка…
50 
