78 
– А о чем? – напряглась я.
– О твоем Борисе. Ты изведешься. Может, позвонишь ему?
– Позвонить? – усомнилась я. – Он же не поверит ни одному моему слову.
– А если ты уедешь, не сделав этого, то будешь потом жалеть всю жизнь, – хмыкнула Лера и повернулась в сторону звукооператорской. У нее тоже была весна и тоже вдруг неожиданно для всех нас началась любовь с вечно смурным звукооператором. Оказалось, что он умеет улыбаться.
– Спасибо, – кивнула я ей и принялась трясти хвостом, глядя на мобильный телефон. О чем же я ему скажу? «Прости меня?» Так я ведь вроде ни в чем не виновата. «Пойми меня?» Но понять это – невозможно.
– Я тебя люблю! – решила сказать я и, собрав волю в кулак, набрала номер Бориса.
Трубка погудела-погудела и сказала мне, что абонент не отвечает. Если бы она сказала, что абонент временно недоступен, я бы пережила, перезвонила бы позже. А так получилось, что он (абонент) просто не взял трубку. Не счел нужным!
Я решила, что в любом случае я сделала столь трудный шаг навстречу, и теперь пришла очередь Бориса.
– Все равно ведь на экране высветился пропущенный вызов. И он точно знает, что я звонила. Будет дураком, если не перезвонит.
– Конечно, – флегматично согласился Гоша. – Ты полоскалась в ванне постороннего мужчины, а он будет дураком.
– Молчи, а то я выпрыгну из окна, – пригрозила я. И снова принялась набирать номер Бориса.
Раза четыре никто не подошел. Потом абонент стал недоступен.
– Выключил, мерзавец, – прошипела я и принялась маниакально жать на кнопки.
В десять вечера Борис усталым голосом поинтересовался, что же мне все-таки нужно.
– Забыла у меня что-нибудь? Я занесу тебе в офис, – едко сказал он, показывая, что не желает никаких объяснений. Но я-то их очень даже желала.
– Я понимаю, что ты думаешь. Но ты не прав.
– Это не важно. Ты меня обманула, – ощетинился он.
– Нет. Хоть в это и трудно поверить.
– Это мне трудно было поверить, что всего через час после последнего нашего поцелуя ты оказалась с другим, – рявкнул Борис и бросил трубку.
Я набрала номер снова, но Борис стойко демонстрировал свою ненависть ко всем женщинам в целом и ко мне в частности и трубку не брал. Я решила зайти с тыла и стала слать SMS-ки. «Он просто друг». «Я снимаю с ним квартиру». «Я даже платила за нее деньги». «Я люблю тебя и только тебя», писала я, пока не стерла подушечки на пальцах. Мне казалось, что Борис в конце концов заинтересуется моей историей.
«Думаешь, раз ты платила ему деньги, мне от этого легче?» – послал он где-то под утро ответ и умолк окончательно. Я бегала по комнате как тигрица в клетке, а утром вместо собственного офиса сразу же полетела к его дверям. Мне думалось, что раз он слал мне какие-то фразы под утро, не спал и считал нужным ругаться, значит, нам еще есть о чем говорить.
– Его нет! – отрезала его тоненькая секретарша, сверля меня взглядом.
– А где он? – поинтересовалась я.
– В командировке, – радостно сообщила она. – Будет не раньше осени. По всем вопросам обращаться к его заму. А вам лично могу сказать, дорогуша, что его, скорее всего, не будет и осенью. Можете не ходить и не мучить честных людей.
– Кто вам позволил так со мной говорить! – воскликнула я и попыталась проскочить в Борисов кабинет. Он не может вот так просто взять и изжить меня окончательно и бесповоротно. Хотя бы потому, что он не найдет такой, как я. Не найдет никогда. Подумаешь, маленькая накладочка! Застал меня в чужой ванне.
– Можете хоть засады устраивать, его тут нет, – довольно взирала на меня секретарша. Кабинет был пуст. Я вышла за дверь и попыталась как-то привести себя в чувство.
Что я могу еще сделать? Если человек даже теоретически не хочет мне верить, то что тут изменишь? Паранойя – это навсегда.
Я как в тумане добралась до своей студии и попросила Гошку налить мне чего-нибудь по-настоящему крепкого и бронебойного.
– Не поможет, – со знанием дела сообщил он.
– Поможет, – возразила я.
Но была не права. Состояние подавленности явно превысило градус крепости спирта. Мы пили коньяк. Мы пили его весь вечер и даже часть следующего утра. Но я никак не могла опьянеть до бесчувственного состояния. Мне даже становилось хуже.
– Что ж с тобой делать? – растерянно взирал на мое моральное падение Славик.
– Ее надо срочно эвакуировать, – кивнул Гошка.
– А что программа? Когда начало съемок? Там и погорюем, – алчно посмотрел на меня Славик.
78 
