8 
Но и на этом добропорядочность Владимира не окончилась. После того как все официальные бумаги были подписаны и получены, Владимир отправился в паспортный стол, заставив нас отстоять длиннющую очередь, и затем без единого сомнения или каприза прописал Мусяку в свою большую трехкомнатную квартиру, чем окончательно покорил сердце моей мамы. После всего вышеисполненного даже она перестала жаловаться на то, что он не желает жениться. Разве можно требовать чего-то еще от мужчины в наше время, в нашем городе и вообще в нашей галактике? Особенно если учесть некоторые обстоятельства нашего знакомства, о которых мы, конечно же, стараемся не вспоминать, но которых и отменить нельзя. В свое время мы просто сели за большой и круглый стол переговоров, как два еле знакомых, очень одиноких и весьма колючих человека, и приняли решение вместе родить ребенка – одного на двоих. Да уж, вот и вся любовь. И кому какое дело, как далеко от тех наших договоренностей мы ушли на сегодняшний день? И кто будет с нас спрашивать за то, что мы стали спать вместе и жить как любая нормальная семья. И кому все это вообще интересно? Гражданский брак? Да. Гражданский муж? Еще более «да». Здоровые отношения? Трижды «да» и залпы салюта. Но…
Обычный день начинался для моего мужа с пробежки, зарядки и непременного выливания на свою красивую и умную голову ведра холодной воды. Что ж… Летом я еще могла это понять, зимой меня передергивало от одного его полуголого вида, сама я не могла себя заставить вылезти из кровати, пока сам Мусякин путем ряда насильственных действий не сдирал с меня одеяла. Владимир питался по какой-то специальной системе, никогда не жарил продуктов, старался заменять мясо рыбой, постоянно читал какую-то макулатуру, посвященную здоровью. Я покуривала в тамбуре, когда Мусякин спал. На заре наших здоровых отношений, когда я, кстати, еще называла их по-другому (мне казалось, что я полюбила, но… ш-ш-ш, не будем вспоминать всякие глупости), на заре наших отношений Владимир пытался и меня пристрастить к здоровому образу жизни. Но если здоровые отношения меня еще как-то устраивали, то ведро холодной воды на голову и бег под московскими дождями и смогом – нет уж, увольте. Я лучше пока в тепле кофейку попью. С подружками посижу, поболтаю. С Мусякой посмотрю «Тайну третьей планеты». Или какой-нибудь фильм про Джеймса Бонда. Мусякин обожает Бонда, он начал смотреть кинокартины о нем раньше, чем начал говорить. Уж не знаю, чем этот герой ему так нравится, но если мне надо организовать себе немного свободного времени посреди бела дня, агент 007 – единственный мой шанс.
Мой муж не тратит времени на глупый ящик, как он называет телевизор. Наши с ним распорядки дня не совпадают тотально, мы как будто с разных планет, но умудряемся, однако, мирно жить и не спорить. Мы не ссоримся, не таим никаких друг на друга обид. Мы с удовольствием ходим вместе гулять в парк или на бульвар, любим сына, можем долго разговаривать на кухне о политике (это он) или о семейных дрязгах в домах моих подруг (это, конечно, я). Он звонит мне из города, когда возвращается с переговоров, и спрашивает, чего нужно купить. Жизнь наша мирная и комфортная, сладкая до приторности. Иногда мне кажется, что это как раз оттого, что мы не любим друг друга. Только тот, кого любишь, может сделать тебе по-настоящему больно. Во всех остальных случаях броня слишком крепка. И после того, что было в моей жизни, после моего мучительного, невыносимого, хотя и зарегистрированного должным образом брака с Сергеем Сосновским, который в силу моей к нему любви мог и делал мне так больно, что иногда было трудно даже дышать, я уже не хотела любить. Мне было хорошо. Почти хорошо, потому что люди никогда не бывают довольны целиком и полностью. Но мне нравилось, как тихо, спокойно и гармонично течет теперь моя жизнь. Сейчас, когда мой самый любимый человек на свете пошел в детский садик, моя жизнь мне нравилась больше, чем когда-либо.
Я отвела Мусяку в ясли в первый раз где-то в середине сентября. Можно было и чуть раньше, но Мусякин был немного вял, чуть покашливал, и мы с мужем решили дать ему еще пару недель перед тем, как он столкнется с суровой правдой жизни. И надо сказать, что для человека, за все два года своей жизни ни разу не расстававшегося со мной больше чем на три часа, он перенес это испытание с достоинством. Всю дорогу в заветное детское учреждение я рассказывала ему, что садик – это такое специально подготовленное для него место, с игрушками, карандашами и прочим детским оборудованием.
8 
