7 
Были и еще случаи, когда в моей жизни неожиданно исполнялись самые разные желания. Например, однажды я страшно захотела поехать летом на море. Я уговаривала маму, я прессовала папу, я даже пыталась заполучить в союзники Галку, но все было без толку. Все долбаное лето я проторчала на нашей покосившейся даче. Я прополола несчетное количество грядок, поздоровела и округлилась на воздухе и думать забыла о море. И как раз тут папаша принес путевку в крымский санаторий! Отцу выделили ее для поправки здоровья, которое, кстати, действительно к тому времени сильно расшаталось. Где-то через год его сердце все-таки не выдержало, и он умер. Жить без папы – все равно что жить без руки. Ее уже нет, но периодически она болит и ноет. Впрочем, откуда мне знать, как жить без руки? Могу только сказать, что без папы я несколько лет ходила с ощущением, что я забыла что-то очень важное, но что – совершенно не могу вспомнить. Потом я вспоминала, что папы больше нет, и плакала. Со временем это происходило все реже, но Олька как-то сказала, что в Михаиле Артуровиче я пыталась найти потерянного отца.
– Задолбала ты меня со своими теориями, – обиделась я.
Но кто знает, возможно, Ольга была не так уж и не права. Главное, что большинство хороших (и вообще) любых событий происходит в моей жизни именно в тот момент, когда я совершенно их не ожидаю. Вот и в эту пятницу я открыла дверь своей квартиры и втолкнула в нее Темыча, мечтая только об одном: поскорее заснуть крепким здоровым сном, предоставив крови восторженно носиться по венам, прогретым горячим паром. Моя кожа изнывала после дубового веника, воображение уже рисовало сладкие сны, но тут я увидела феерическую картину. На нашей кухне в милой беседе застыли моя дорогая «язва» Галина и… кто бы вы подумали? Именно! Михаил Артурович собственной персоной. Чуть более седой и немного потолстевший. У мужчин за сорок каждый год отпечатывается на лице и теле.
Михаил Артурович, чуть вздыхая, что-то душевнейшим образом рассказывал моей сестрице, а та дула на чашку с чаем и внимательно его слушала.
– Что здесь происходит? – ляпнула я раньше, чем мне захотелось сбежать. А сбежать захотелось сразу же, как только Михаил Артурович оторвал липкий взгляд от Галки и перевел его на меня.
– А вот и Юлечка, – приторно улыбаясь, прощебетала сестрица.
Мне стало плохо. Версия, что Он пришел не ко мне, а к сестре, была, конечно, не самой приятной, но очень безопасной. Потому что если он пришел ко мне, то зачем? Прошло три года, денег я ему не должна, он мне тоже, поскольку я ничего у него не просила. Кроме Вечной Любви, в которой он мне грубо и цинично отказал.
– Да. Здравствуй, Юля, – проникновенно и почему-то немного пристыженно сказал он, отчего я немедленно запаниковала и потеряла дар речи.
– Что с тобой? – строго посмотрела на меня Галька. – Немедленно поздоровайся с человеком.
Я промолчала, судорожно представляя себя за зеленым экраном.
– Юля, в чем дело? – поднялся из-за стола Он.
– Не буду вам мешать, – сказала я и позорно рванула в комнату. Меня потрясывало. Очень хотелось застучать по батарее в надежде, что Ольга услышит и примчится ко мне на помощь.
– Мама, это хто? – взволнованно спросил Тема, хватая меня за руки.
– Это? Так, один дядя. Просто дядя, – лепетала я, но скотская сестрица уже верещала за дверью:
– Темочка, пойди сюда. Я хочу познакомить тебя с твоим папой.
– Мам? – растревожился сынок. – Она врет?
– Ага, – кивнула я, чуть не зарыдав. – Нет, не врет.
– Нет? – Тема раскрыл рот и покосился на дверь. Потом, к моему ужасу, улыбнулся самой своей чистой и радостной улыбкой и рванул к дверям. Оттуда понеслась возня, голоса, обрывок вопроса «почему ты не приходил раньше». Я не стала слушать ответ, потому что знала, что все равно ни слова правды Он не скажет. Я сидела и смотрела в окно. Господи, какая же я была дура! Зачем я роптала на судьбу? Нам было так хорошо вдвоем, Артемка был только мой и ничей больше. Я могла не переживать, я точно знала, кто подлец, а кто нет. И вот на тебе, пожалуйста. Явился! И что мне с ним делать? Какие у него намерения? А вдруг он еще раз возьмет да и развалит всю мою с таким трудом налаженную жизнь?
– Юля, может, все-таки поговорим? – просунул голову в мою комнату Михаил Артурович.
– О чем? – я угрожающе засопела носом. – Что еще ты можешь мне сказать сверх всего сказанного раньше?
– Я понимаю, как я перед тобой виноват, – удрученно поник он. – Ты только не думай, что я себя как-то оправдываю. Это было просто свинством – оставить тебя одну, с грудным ребенком на руках.
7 
