очень нудно 
58 
– Как? Как ты ее назвал? Мудрая Пегги?
– Ага… Это мы так договорились друг друга звать. Она – Мудрая Пегги, а я – Глупый Григ.
– А почему глупый? – пожала плечами Таня.
– А потому что молодой ишшо… – хитро улыбнулась бабка Пелагея и незаметно подпихнула мальчишку в бок. – А хочешь, Танюх, мы и тебя тоже научим в футбол играть? Вот смотри! – резво повернулась она к экрану. – Которые в синих майках да белых трусах – то наши, русские ребяты. Справные все, ловкие такие! Вот Аршавин, вот Кержаков, вот братовья Березуцковы…
– Березуцкие… – тихо подсказал ей на ухо Гриша.
– Ну да, они самые и есть… – отмахнулась от него бабка Пелагея. – А вот это, Тань, смотри, французы. Вот этот, здоровенный, видишь? Зидан у него имя. Татарское какое-то… Да и сам он на басурмана больше смахивает, ты погляди только! А там вон Роналда с Роналданой… тьфу, как его, и не выговоришь…
– Рональдиньо! Уже сто раз можно выучить, Пегги! – страдальчески простонал Гриша, закатив к потолку глаза.
– Ну да, он самый и есть… Будешь с нами играть, Танюха?
– Нет, это уж как-нибудь без меня… Да и вам хватит в экран пялиться, вредно потому что! Лучше б на улицу шли – там весна вовсю, а вы дома сидите! Давай, юный Григ, выведи-ка свою мудрую приятельницу на улицу, ее там подружки заждались… А баба Лиза на тебя, по-моему, и обиделась слегка даже. Говорит, ты на нее рукой махнула…
– Да ну ее, обидчивая какая выискалась! Я, может, на нее тоже вчерась обиделась! Взяла и обозвала меня Цветочком… Ну, будто бы я на ту старуху из телевизора смахиваю, в которую мужик молодой переодевается! А я вовсе даже на нее и не похожа… Да и мужик-то сам на старуху нисколечки не похож – так, мелет языком чушь всякую! Таких и старух-то в жизни не бывает вовсе…
– Да ладно тебе, бабуль! Она, наверное, просто пошутить хотела…
– Ну и пусть себе дальше шутит, а я с ей на скамеечке и минутки сиживать больше не стану! Я вон лучше в напук с Гришуком поиграю. Да, Гришук?
– А то! Конечно лучше! Да тут и париться даже нечего – девчонки, они все такие… Только и знают, что сидеть да сплетничать…
– А давайте-ка лучше поужинаем, ребяты… – быстренько скрутила в трубочку неприятный для себя разговор бабка Пелагея. – У меня там жаркое на плите томится… Да и пирожки наладить надо, Гришук с картошкой пирогов запросил… Иди, Танюха, руки помой да за стол садиться будем!
Усевшись за квадратный кухонный столик напротив Гриши, Таня с удовольствием начала наблюдать, с каким аппетитом мальчишка поглощает мясо с картошкой, прикусывая все это хозяйство еще и перышками зеленого лука – наверняка эту манеру у подружки своей новой да мудрой перенял – луком все заедать… И она вот так же в детстве все с зеленым луком ела, как бабка Пелагея того требовала. Да и сейчас рука по привычке потянулась было к подоконнику, чтобы отщипнуть из торчащей из банки с водой луковичной головки нежное перышко, да только застыла вдруг на месте и вернулась обратно, легла ладонью на зашедшееся тошнотным спазмом горло. В ноздри тут же ударил запах горячего мяса, вызвал вторую волну тошноты, уже практически нестерпимую…
Ее долго и нудно рвало потом в ванной – до боли в шее, до жуткой слабости в ногах. Стараясь отдышаться в перерывах, она поднимала голову к зеркалу, с тревогой всматривалась в свое зеленое бледное лицо – чего это с ней? И вдруг вспыхнуло искрой в голове – чего… Тут же и сползла она на пол, опираясь о косяк двери позвонками, и уселась без сил на промытую до приятной коричневы метлахскую плитку. Ну конечно. Так и есть. Как же это она сразу не догадалась? Ай да врач-хирург Петров Дмитрий Алексеевич, ай да бабник, ай да сукин сын… Родить, говорит, тебе надо! Хотя бы от меня, говорит…
Осознание случившегося события еще только входило в нее осторожно, еще только стучалось вежливо в голову и в сердце, а сидящая в ней радость уже и плясала и пела – и не просто пела, а орала пьяным и дурным голосом что-то невразумительное и счастливое, что-то абсолютно яростное и восторженное, что-то категорическое из ряда вон… У нее, у Тани Селиверстовой, будет ребенок! Ее, Тани Селиверстовой, родной сын! Или дочка – какая разница… Главное – будет! Да чего там будет – уже есть. И стало быть, она, Таня Селиверстова, опять всех кругом по счастью обошла, опять оно валится на нее подарком судьбы нечаянным. Хотя почему и нечаянным – чаянным конечно же! Очень даже чаянным. Она о таком и мечтать не смела…
58 
