15 
Я выковыряла из заветной шкатулки еще триста зеленых, из числа тех самых эквивалентов дружбы, что надавали мне самые мягкие из моих знакомых. Те, что не смогли набраться смелости и послать меня подальше. Господи, как же мне жалко денег. Такая куча, я ради этой кучи уже месяц сплю на детской кушетке в кухне, чтобы и у деток и у маменьки было по привычной комнате. Как же я их отдам в чужие равнодушные руки кассиров. Я и правда чуть не рыдала, пока ехала на Бауманскую. Ехать мне теперь было значительно дальше, чем просто сесть на троллейбус и прокатиться несколько остановок. В Аптекарском меня встретил все тот же (а мажет и другой, но очень похожий и с таким же выражением лица) секьюрити. Он долго обнюхивал меня, обмахивал палкой-металлоискателем, и прикидывал: достойна ли я пройти внутрь.
– Хорош выделываться. Я клиент банка, не задерживай, халдей. Вызови Никоненко! – рявкнула я на него и потому, что он меня бесил и злил самым ужасным образом, и потому, что день был такой, звезды так легли. Он онемел. Видимо, мой вид, который уже пару месяцев как не был ухоженным и респектабельным, мягко говоря, контрастировал с тоном и смыслом слов, что я излагала. Ну вот захотелось мне его на место поставить, что же, совсем лишать себя простых земных радостей?
– Секундочку, – прошептал он и вдавился внутрь. Я расправила плечи. Будет знать! Я везу сюда восемьсот долларов США, да он передо мной ковровую дорожку должен расстелить. Ну и что, что я в заляпанном дорожной грязью пальто и в старой шапке. Подумаешь – не накрашена. А времени нет. И на то, чтобы почистить сапоги, сегодня времени тоже не нашлось.
– Прошу Вас, проходите, – как он переменился. Прямо льнет, двери открывает.
– К кому мне пройти. К Никоненко? – так звали ту худенькую девушку, которая была моим персональным менеджером.
– Да-да. Она уже ждет вас.
– Спасибо, – церемонно раскланялась с ним я и зашла. Банк сиял все той же роскошью и мрамором. В лучах многоточечного света бродили с безмятежными лицами сотрудники, навстречу мне, улыбаясь, плыла Никоненко.
– Добрый день, как ваши дела? Мы вас не ожидали так рано.
– Спасибо, все плохо. Но деньги на этот месяц я нашла. Поэтому давайте оплатим там долг, чтобы не скапливались никакие штрафы.
– Конечно-конечно. Пойдемте к операционистам. – Я расплатилась, передав все мои зелененькие денежки внутрь безликого затемненного окна, похожего на обменник валюты. Оттуда мне выплюнули ворох каких-то бумаг на подпись. Я покорно расписалась, мне дали пару листочков с банковской непереводимой аброй-кадаброй и квитанцию.
– Спасибо, до встречи через месяц. Кстати, вы можете платить по первым числам, так что ориентируйтесь на первое июня. – Такое чувство, что все, даже самые рядовые сотрудники «Национального стандарта» были в курсе моих проблем. Я побрела к выходу. Внезапно впереди, на лестнице, ведущей из операционного зала в зону руководства, я увидела ЕГО. Он, самый великолепный мужчина из всех, кого мне только приходилось видеть и наяву и во сне, стоял, лениво облокотившись на перила и, улыбаясь, болтал с соответствующей красоткой. Они явно флиртовали, потому что она все время придурочно улыбалась и отводила свой взгляд, а он, напирая, все время норовил что-то прошептать ей на ухо. Его пиджак был расстегнут, галстук развязан, а сам он был взъерошен и очевидно возбужден этой развратной дрянной красоткой с длиннющими ногами, торчащими из-под короткой, недопустимо короткой для делового места юбкой. Я прямо побагровела, до того она мне не понравилась. А может, мне было просто жарко во всех моих пальто, шапках и рейтузах. Вдруг я почувствовала на себе его взгляд и остолбенела. Он прищурился, явно пытаясь вспомнить, откуда он меня помнит и вдруг пошел ко мне.
– Вы Ольга Петрова, верно?
– Да уж, не слишком редкое сочетание. – Зачем-то проблеяла я и пришла в полный ужас оттого что так ужасно выгляжу. Это я-то, которая тратила часы и годы, чтобы упаковать свою косу в роскошный венок вокруг головы. Сейчас волосы собраны в простой конский хвост, торчащий отрезками из-под шапки и из распахнутого пальто. Сапоги грязные, глаза, хоть и большие, но не накрашенные и заспанные, а под пальто видны отвратительные рейтузы и длинный мешковатый свитер. Да я ужасна! Какой ужас, что он на меня ТАКУЮ смотрит! Он же станет меня презирать, он же побрезгует прикасаться ко мне, даже случайно! Я же как тетка с рынка. О чем я, да я и есть тетка с рынка, одна из тех, кого никогда за людей не держала! Караул!
15 
